Гавана

– Да. Говорят, в этом году фейерверк будет не только на небе, но и на земле. Я решила приехать и лично убедиться в этом.

– На вашем месте я бы не верил слухам. Они всегда оказываются ложными.

– Если так, то что здесь делает знаменитый сержант Свэггер? Вы не производите впечатление человека, любящего большие сборища.

– Я делаю только то, что мне велят эти щенки.

– Вы стали здесь знаменитостью. Затмили самого Хемингуэя. Говорят, эти мальчики из посольства поручили вам какую-то секретную миссию по защите наших интересов. Телохранитель внезапно превратился в тайного агента и спас бананы, предназначенные для Америки. Да здравствуют бананы, мечта жизни!

– На самом деле я терпеть не могу бананы. Честно говоря, мне кажется, что эти парни сумеют отыскать небо только в том случае, если увидят табличку «вверх».

Она засмеялась.

– Не хотите присоединиться к нам? Это деловые люди, богатые и со связями. Из компании «Бакарди». Они знают, кто вы такой, и будут рады примазаться к вашей славе. Как будто вы знаменитость вроде Джона Уэйна или Джо Ди Маджио[50] и запросто подсели к ним, словно к близким друзьям. Думаю, это покажется вам забавным. Правда, почти все они набитые дураки.

– Они сразу поймут, что я деревенщина, и начнут смеяться надо мной. Прошу прощения, но мне пора возвращаться. Сомневаюсь, что здесь случится что-нибудь серьезное: на этом острове ничего не делают вовремя. И все же я должен быть в полной готовности. Просто на всякий случай.

– Как таинственно… Но именно этого я и ждала от охотника на людей.

– Я вижу, вы хорошо информированы.

– Тут все болтают и сплетничают. Сохранить тайну невозможно. Ладно, сержант Свэггер, самый таинственный человек на Карибах, я ухожу и не буду мешать вам выполнять свой долг морского пехотинца. Надеюсь, вы сохранили мою визитную карточку?

– Да, мисс Огастин.

– Пожалуйста, называйте меня Джин, как все прочие. Я просто Джин, знаменитая Джин из Гаваны.

– Согласен, Джин.

– Если понадобится помощь, а мальчики из посольства, о которых вы не слишком высокого мнения, не смогут ее оказать, позвоните мне.

– Конечно.

– И спасибо за то, что в тот вечер вы не ударили лицом в грязь. Вы были великолепны. Мужчины вашего типа всегда женаты и всегда соблюдают приличия. Такое уж мое счастье.

Джин поцеловала его в щеку, пожала руку и исчезла в толпе.

Эрл допил безалкогольный коктейль, бросил на стойку несколько монет и незаметно ушел.

Он принял душ, однако уснуть не смог. Лежал в темноте и ждал, когда придет сон, но тот все не шел. Свэггер метался, ворочался с боку на бок, пытался отключить мозги, но не мог избавиться от аромата Джин и от мечты о мире невиданных возможностей, представительницей которого она была. Ему не давали покоя мысли о теплом местечке в Вашингтоне, большом доме, хорошей школе для мальчика, о том, что можно перехитрить судьбу и стать большим человеком.

Наконец он задремал. Но сон был неглубокий, беспокойный и прерывался кошмарами. В одном из этих кошмаров он заново пережил самый страшный момент войны на Тихом океане – штурм атолла Тарава[51]. Десантные корабли Хиггинса напоролись на рифы, и морским пехотинцам пришлось почти тысячу ярдов добираться до берега по шею в воде, под шквальным огнем японцев. По воде хлестали бело-голубые трассирующие очереди, напоминавшие не то змей, не то плети. Глубина не позволяла двигаться быстро; иногда маячивший впереди остров скрывался за волнами, оставшиеся позади корабли исчезали тоже, и казалось, что ты одинок, беззащитен и брошен на другой планете, сплошь покрытой океаном.

Огонь. Беглый огонь.

И тут Эрл понял, что огонь ему не снится.

Он мгновенно проснулся и прислушался к выстрелам, раздававшимся в ночи. Вскочил, подбежал к окну, выходившему на север, раздвинул шторы и распахнул ставни.

На площади не было видно ничего, кроме мерцания газовых фонарей в парке, и Свэггер понял, что стреляют где-то позади.

Френчи позвонил через три минуты.

– Свершилось. Этот идиот напал на казармы Монкада. Там идет перестрелка. Мы можем взять его. Сколько времени вам нужно на подготовку?

– Я уже готов, – сказал Эрл.

Он положил трубку, взял футляр с винтовкой и пошел вниз.

Глава 39

Перед ними стоял мулат Картайя и снова пел сочиненную им песню с мелодией, которая легко запоминалась, но уж слишком смахивала на мелодию одной английской песенки.

Да здравствует идея!
Вперед, к победе!
Свобода нужна нам больше,
Чем мир и благополучие.

Вперед, кубинцы!

Куба наградит вас за героизм,
Потому что все мы солдаты,
Отправившиеся освобождать страну.

Мы разожжем пламя,

Которое очистит нас от заразной чумы
Бездарных правителей
И ненасытных тиранов,
Превративших Кубу в ад.