Гавана

Сначала они увидели залитую утренним светом вереницу простреленных, сожженных машин. Среди машин шныряла вездесущая детвора. Толпы зевак пытались подойти ближе к месту сражения, но их сдерживали солдаты. Следы битвы были повсюду: авеню Монкада покрывали лужи засыхавшей крови, в воздухе стоял запах пороха, бензина и горелого металла, улица была засыпана обломками. Догорало несколько костров; воняло дымом и кровью. Угол казарм, отсвечивавших на солнце желтым и белым, был испещрен дырками от пуль, которые разительно противоречили претензии здания на средневековый стиль. Большинство окон было разбито.

Времени ушло много. Френчи и Эрл сидели в микроавтобусе у контрольно-пропускного пункта номер три и ждали, пока майор закончит разговаривать по радио со своим штабом.

У кубинских солдат горели глаза. Они гордились одержанной победой и собственным мужеством, ходили вперевалку, щеголяли оружием, курили сигары или сигареты и пили ром, выданный сверх нормы героем дня майором Моралесом, который поднял солдат по тревоге, убил первых вторгшихся на территорию казарм, а потом командовал обстрелом мятежников, прятавшихся за машинами.

Сидя рядом с Френчи, Эрл осматривал следы битвы и видел, что на самом деле никакой битвы, а следовательно, и блестящей победы не было. Атакующие не прорвались внутрь, и державшие оборону обстреливали их с относительно безопасной позиции из окон казарм или из-за стены, окружавшей плац. Более того, у атакующих не было не только автоматического оружия, но и гранат, не говоря об артиллерии. Это был не штурм, а пародия на него, заранее обреченная на провал.

– Того, кто это задумал, следовало бы забрить в солдаты, – мрачно сказал Эрл, которого удручали лужи крови на асфальте, свидетельствовавшие о человеческой глупости.

– Да, это явно не фон Клаузевиц[53], верно? – спросил Френчи.

– Я не знаю, кто такой ваш фон Клаузервиц, но подобного безобразия не допустил бы даже самый обкурившийся солдат.

– Обязательно передам Роджеру, – пробормотал Френчи и повернулся к майору, который только что повесил трубку, – Ну что, мы можем проехать? Вы закончили переговоры?

Майор моментально преобразился. Сообщение из штаба, каким бы оно ни было, заставило его залебезить:

– Прошу прощения, сеньор Шорт, я не знал… Мне только что сообщили… Я получил приказ оказывать вам всяческое содействие.

– Нет проблем, приятель, – ответил Френчи. – Просто пропустите нас внутрь, чтобы мы могли увидеть все своими глазами и как можно скорее сообщить об этом в мой штаб.

– Есть, сэр, есть, сэр…

С этими словами он подал знак солдатам, корчившим из себя героев, чтобы те расступились, отогнали толпу и освободили дорогу. Френчи завел двигатель черного «форда» и через ворота проехал во двор казарм, куда проникло всего несколько повстанцев.

– Вы готовы к этому? – спросил Френчи Свэггера. – Эрл, вы думаете, что после Тихого океана вам ничто не страшно. Но вы ошибаетесь. Это зрелище проймет даже вас.

Они проехали немного дальше и вышли из микроавтобуса.

Отовсюду неслись крики.

К этому времени полиция схватила в разных районах Сантьяго по крайней мере шестьдесят человек: одних в нескольких кварталах от казарм, других в военном госпитале, куда те обратились за медицинской помощью, третьих в отеле «Рекс», стоявшем на той же улице, четвертых – довольно далеко отсюда. Всех привезли во двор казарм и начали допрос.

Большинство было избито во время ареста, а кое-кого продолжали зверски избивать до сих пор. Но это нельзя было назвать пытками. Просто так получилось. Эрл обвел глазами двор и увидел десяток сцен насилия. Два солдата прижимали пленника к земле или стене, а двое других били его прикладами винтовок, но не так сильно, чтобы вышибить ему мозги: удары должны были причинить жертве максимум боли – сломать нос, выбить зубы, раздробить коленную чашечку, лодыжку или стопу. Пленные кричали негромко – у большинства просто не оставалось сил для этого. Лицо одного из избиваемых было так окровавлено, что Эрл понял: бедняге не выжить.

– Парни не теряют времени, верно? – сказал Френчи.

– Это только подготовка, – ответил Эрл, кивнув на палатку, разбитую на авеню Монкада, у главного входа в казармы, рядом с пулеметным гнездом. Большинство криков доносилось именно оттуда. Служба безопасности успела оцепить это место колючей проволокой. – Держу пари, там работают вовсю.

– Вы правы, – ответил Френчи.

– Давайте заглянем и посмотрим, что там творится. Хочу понять, на чьей я стороне.

– Да, конечно. Мы можем поговорить с их командиром.

– Если он мужчина.

– О да, он мужчина.

Эрл и Шорт подошли поближе, и, конечно, лейтенант шуганул их, но Френчи шепнул три магические буквы и предъявил удостоверение. Лейтенант тревожно оглянулся на майора, тот кивнул, и их пропустили.

Никто им не мешал. Они сделали несколько шагов и застыли как вкопанные: навстречу вели человека. Оба глаза пленника были закрыты повязками, однако из-под них текли реки крови и заливали лицо. Человек едва ковылял. Он пробормотал что-то патетическое, а потом упал на колени и зарыдал.