Гаврило Принцип. Человек-детонатор

Есть версия, что их вынудили сделать это пытками или их угрозой. Принципа и Чабриновича действительно сильно избили при задержании, но потом ни тот ни другой не говорили, что их физически мучили в ходе следствия. А вот Грабеж и Илич об этом упоминали. Грабеж рассказывал, что полицейский следователь Виктор Ивасюк засовывал его головой в воду и держал там, а также мучил другими способами.

Есть еще и такой рассказ: Ивасюк якобы приносил на допросы череп Богдана Жераича, который хранился тогда в Музее криминалистики, на глазах у арестованных наливал в него чернила и говорил: «Вот, из ваших голов я сделаю такие же чернильницы».

О второй причине говорил сам Принцип: он не хотел, чтобы «пострадали невинные». «Чистки» среди сербов действительно приняли масштабный характер, и не исключено, что следователи попросту шантажировали задержанных «заложниками». Тот же самый следователь Ивасюк якобы угрожал Иличу расстрелять 200 человек, если тот не назовет имена заговорщиков.

Уже в конце следствия Илич на очной ставке с Иво Краньчевичем — одним из своих сараевских знакомых, который знал о подготовке покушения, — сообщил, что в полицейском участке его «мучили», но он бы ничего не сказал, если бы не «мучения тех арестованных, которые никого не могли выдать, поскольку ничего не знали. Слушая всю ночь жалобы и стоны невинных людей, он решил во всем признаться». «Он был уверен, что его повесят, и не боялся смерти, — вспоминал Краньчевич, — он мне объяснил, что умирать на виселице не больно и не долго. Он сказал, что хотел бы умереть, как боец в сражении, но конечный результат всё равно один и тот же: прекращается жизнь, а смерть приходит с австрийской стороны».

Наконец, было и еще одно важное обстоятельство.

У русских революционеров (например, у эсеров) существовал своеобразный «моральный кодекс поведения» при совершении теракта, в момент ареста и на суде: террорист не скрывается с места покушения, дает себя арестовать, берет вину на себя, ни в коем случае не называет имен товарищей, но рассказывает о своих убеждениях и превращает суд в трибуну для обличения власти.

Участники «Молодой Боснии» во многом брали с них пример, но договориться о едином образе поведения в случае ареста не успели. Или не задумывались об этом? Ведь они хотели покончить жизнь самоубийством сразу после того, как убьют эрцгерцога, но вышло совсем по-другому. Хотя нет, вроде бы обсуждали. Владимир Дедиер приводит свидетельство студента-теолога Мирко Максимовича, что Илич как раз выступал за признание и публичный рассказ о мотивах заговорщиков.

Не в пользу Принципа, Илича и их друзей сыграло и еще одно обстоятельство: у них не было возможности договориться о том, кого именно называть. Только ту «семерку», которая непосредственно участвовала в покушении? Или более широкий круг помощников и тех, кто симпатизировал этому плану? В итоге были названы и проводники, переводившие Принципа, Чабриновича и Грабежа через границу и далее по Боснии, и все остальные, кто помогал заговорщикам переправить оружие в Сараево.

3—4 июля были арестованы Васо Чубрилович и Цветко Попович. Последний писал в мемуарах, что еще успел поучаствовать в проводах тел погибших эрцгерцога и его жены. Потом он уехал к родителям в пограничный с Сербией городок Земун (сейчас это район Белграда) и там получил повестку явиться в полицейский участок. Удивительно, но Попович спокойно пошел в полицию — он был уверен, что его причастность к покушению не установлена. Полицейский чиновник, прочитав приказ о его задержании, недоуменно сказал, что, наверное, речь идет о каком-то другом Поповиче, на что сам Цветко возразил: нет, в приказе говорится именно о нем, и он не отрицает свою связь с тем, что произошло в Сараеве. Потрясенный чиновник некоторое время молчал.

Были арестованы также Мишко Йованович, Велько Чубрилович, отец и сыновья Керовичи. Все они тоже не думали скрываться, но, похоже, даже не удивились, когда за ними пришли жандармы. Наиболее стойким из них оказался Чубрилович-старший. Он долго отказывался называть имена крестьян, которые «работали» с ним в пограничной с Сербией зоне. Якова Миловича, который вел заговорщиков от границы до села Прибой, где передал их Чубриловичу, взяли только 11 августа.

Помимо сообщников Илич и Чабринович назвали имена Воислава Танкосича и Милана Цигановича — тех, кто помогал им в Сербии. Рассказали они и о том, как с помощью офицеров сербской пограничной стражи и таможни перешли границу Боснии. Наконец, выяснилось, что бомбы, найденные у заговорщиков, имели клеймо сербского государственного арсенала в городе Крагуевац — там находился крупный завод по производству оружия и боеприпасов.