Гаврило Принцип. Человек-детонатор

Уже примерно через три недели после убийства эрцгерцога у следователей сформировалась более или менее отчетливая картина подготовки покушения: группа молодых боснийцев (в основном сербов) прибыла в Сараево из Сербии, получив бомбы и пистолеты в Белграде и тайно перейдя границу империи. При этом в получении оружия им содействовали сербский офицер (Танкосич) и сербский чиновник (Циганович), а в переходе границы — офицеры пограничной стражи и таможни.

Позже не раз будут писать, что следователи и суд неоднократно получали приказы из Вены сделать всё, чтобы заговорщики признались, что выполняли роль сербских агентов и действовали по приказу Белграда. Вполне вероятно, что подобные указания действительно имели место, — когда начался суд, уже вовсю шла война, при этом для Австро-Венгрии она складывалась неудачно — сербы громили ее армию. Так что политически обосновать ее начало было крайне важно для Вены.

Но, объективно говоря, и без давления со стороны венских властей сербское участие в подготовке покушения вырисовывалось весьма недвусмысленно. Оставалось только определить, насколько в нем замешаны официальные власти и является ли оно поводом к резкому осложнению отношений с Сербией или даже к объявлению ей войны.

Принцип и «невинная нота»

Двадцать восьмого июня 1914 года отдыхавший на острове Лидо вблизи Венеции первый секретарь русского посольства в Белграде Василий Штрандман сидел с семьей на террасе отеля и любовался видом на море. Дочь дипломата лакомилась сладкими пирожками.

Вскоре к столу подошел журналист и юрист Александр Пиленко и полушутливо сказал, что сообщит важную новость, если получит пирожок. Штрандман со смехом ответил, что готов отдать ему хоть все пирожки без всяких важных новостей. Тогда Пиленко уже серьезно сообщил ему о случившемся в Сараеве.

Узнав о подробностях покушения и о том, что в нем замешаны сербы, Штрандман решил прервать отпуск и срочно вернуться в Белград, потому что предчувствовал, что события чреваты серьезными последствиями. Во время пути через Австро-Венгрию он не заметил особых проявлений траура или особых волнений. В последующие дни Вена хранила молчание, которое дипломаты в Белграде назвали «зловещим». Тем не менее многие были уверены, что всё обойдется.

Если судить по донесению русского посланника в Белграде Николая Гартвига в Санкт-Петербург, «решительно во всех слоях общества наблюдалось чувство самого искреннего возмущения». После получения известий о покушении в Белграде были прекращены «все церемонии, не только по распоряжению властей, но и по почину самих обывателей; театры были закрыты и народные увеселения были отменены». Король и королевич Александр направили Францу Иосифу телеграммы с выражением соболезнования. Такие же телеграммы были направлены в МИД Австро-Венгрии и рейхсрат (парламент). «Вся Сербия строго осудила преступные деяния обоих безумцев», — сообщал Гартвиг.

Отношение сербских газет к участникам покушения было сдержанным. Ведущая сербская газета «Политика» 29 (16) июня поместила на первой полосе под заголовком «Смерть Франца Фердинанда» подробное изложение событий, произошедших в день покушения, назвав убийство эрцгерцога «кровавым актом».

Уже в этом номере «Политики» да и в других сербских газетах за то же число сообщались данные о заговорщиках — «типографе Чабриновиче» и «гимназисте Принципе». Что касается последнего, то его биография изложена в газете так: «Заговорщику Гавриле Принципу 19 лет. Он родился в Грахове… Ранее учился в университете в Белграде. На допросе в полиции он заявил, что уже давно по национальным причинам хотел убить какую-нибудь высокопоставленную персону… Принцип отрицает, что у него имеются соучастники».

Назавтра «Политика» сообщила новые детали об аресте Принципа: «После покушения подскочили офицеры и жандармы и сильно его избили. Он был весь в крови. Особенно пострадали его руки и голова. Когда его привели в полицию, то первым делом вынуждены были дать ему умыться, а потом перевязать его».

В последующие дни интерес сербских газет к личностям тех, кто готовил покушение в Сараеве, не то чтобы снизился, но отошел на второй план. Сербская пресса всё больше втягивалась в пропагандистскую войну с прессой австрийской, которая буквально сразу же обвинила Белград, что он имеет отношение к убийству эрцгерцога.

Первого июля (18 июня) «Политика» возмущенно отмечала: «…не прошло и полдня после выстрела из револьвера Принципа и испуганные следователи еще не успели провести первые допросы, а австрийская печать уже известила мир о «бомбах из Сербии». Сербия виновата в том, что произошло, а без Белграда ничего бы этого не случилось! Эту фразу в Вене повторяют в любой неудобной для себя ситуации, и это — ответ на те страшные вещи, которые творятся во всей Австро-Венгерской монархии».

Далее газета перечисляла те волнения, которые происходили в империи, и риторически спрашивала: «Неужели и в этом виновата Сербия?» «Откуда родом Принцип и Чабринович?!» — восклицала она, намекая, что мотивы покушения у них возникли во время жизни в Австро-Венгрии.