Газета День Литературы # 105 (2005 5)

Все вперед, в бездыханные сени
Лунным сном отягченных древес;
Все вперед, где пугливые тени
Затаил околдованный лес.

Там она, на печальной поляне,

Ждет его над могилой, одна,
Сидючи недвижимо в тумане, —
Как туман, холодна и бледна.

Далее она говорит своему другу, уже в потустороннем мире (но этот мир только для нас потусторонний. Судя по всему, для Вячеслава Иванова потусторонний мир — это наша земная реальность, страдания, суета и скука, в которой мы проводим свою жизнь. Его реальность — это мир сна, смерти и любви). Итак, она говорит ему: "О, зачем мы бесплотные тени?"/ — "Милый друг! погоди, погоди!"

Иванов безусловно не только одаренный поэт, но и хороший эрудит в античной поэзии. Розы на снегах — это любимый образ Вергилия и Валерия Флакка. Любопытна связь между Валерием Флакком и Пушкиным, а затем и Ивановым. Пушкин, переводя одну строчку "Феокрита" Валерия Флакка, пишет так: "Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?" Разумеется, русские поэты славны тем, что они очень хорошо знали французский язык. В этом смысле "снежная роза" и "нежная роза" дают очень забавные реминисценции с французским словом neige 'снег'. Neige по-русски всегда воспринималось как "нежность" у наших поэтов, которые более или менее одинаково владели и русским, и французским языком.

Как же кончается у Иванова эта странная любовь, этот странный лунный вампиризм?

Рок любви преклонен всепобедной…
Веет мрак… веет хлад… веет мир…
И зарей безмятежности бледной
Занялся предрассветный эфир.

Это стихотворение напоминает нашу трактовку французского neige, потому что любовь, несмотря на свою страсть, несмотря на свой полет, несмотря на свой вампиризм, кончается удивительно хорошо и спокойно. Это настолько интересно, что мы можем спросить: "А какими глазами поэт может это видеть, какими руками он может осязать свою возлюбленную, что это вообще такое?" Далее у Вячеслава Иванова вполне просматривается идея композиции души, которой он только и занят. В любопытном стихотворении "Gli spiriti del viso" он рассматривает глаза как зеркало души и так называемые "духи глаз". "Gli spiriti del viso" — это выражение из Данте, переводится как "духи глаз", действительно трудное понятие. Пишет Иванов так:

Есть духи глаз. С куста не каждый цвет
Они вплетут в венки своих избраний;
И сорванный с их памятию ранней
Сплетается. И суд их: Да иль Нет.

И далее про духи глаз:

Они — глядят: молчанье — их завет.
Но в глубях дали грезят даль пространней.

Удивительно точная и очень глубокая строка. Представим себе эти духи глаз, эти одушевленные глаза в глубях какой-то дали умеют видеть даль еще более далекую, еще более пространную. Это удивительно точно и хорошо сказано. Иванов в своем поклонении луне доходит до необычайно высоких понятий. Он учит нас, что такое луна, потому что мы ничего об этом не знаем, и та луна, которую мы видим простыми глазами, никакого отношения не имеет к божественной Луне античной Греции, тень которой столь часто вызывает поэт.

Есть у него удивительное стихотворение, которое называется "Жрец озера Неми". Озеро Неми — это священное озеро богини Дианы, богини Луны. Почитаем его немного, оно весьма прелюбопытно. Итак, речь идет от лица жреца озера Неми:

Так я жду, святынь твоих придверник,
В эту ночь придет ли мой соперник,
Чистая, стяжавший ветвь твою,
Золотой добычей торжествуя,
Избранный, от чьей руки паду я,
Кто мой скипетр и меч возьмет в бою.

Здесь глубокий мифологический ход. Дело в том, что в священной дубовой роще Дианы на одном из дубов растет золотая ветвь, та самая золотая ветвь, названием которой знаменитый фольклорист Джеймс Фрезер назвал свое многотомное сочинение. Действительно, это любопытно не с точки зрения мистики, не с точки зрения античной философии, но безумно красиво с точки зрения поэзии — что в лесу лунной Дианы среди священных дубов на одном из таких деревьев растет золотая ветвь.