Газета День Литературы # 113 (2006 1)

Есенинская трагедия — больше для нас, чем для него. Уход Есенина и огромная сила предсмертных строк, дышащих мудростью и покоем, детонировали в стране цепь самоубийств. Маяковский объявил, что после этих строк смерть Есенина стала литературным фактом, и с благородными, в общем, намерениями бросил вызов покойному собрату. Но сделал это по-маяковски грубо, противопоставив усталой есенинской глубине переиначенный плоский афоризм: "В этой жизни помереть нетрудно, сделать жизнь значительно трудней". А еще посмертное состояние Есенина Маяковский представил в каких-то карикатурных тонах: "Пустота. Летите, в звезды врезываясь..." И словно милиционер из вытрезвителя порекомендовал трезвость. Погибавший двенадцать лет спустя в Сибири Николай Клюев оставил записи, что видел Есенина во сне окровавленного, со страдальческим выражением лица. Что могло означать такое видение? Приходишь к выводу, что клюевский сон — проекция состояния души самого ладожского поэта в ту пору. Состояние, преломившееся через образ друга. Ведь каждый человек видит этот и тот мир через излучения своей души, или, как бы сказали мистики, через собственную ауру. Нет ни в жизненном пути, ни тем более в поэзии Есенина ничего такого, что после двенадцати лет пребывания в Тонком Мире могло бы подтвердить его присутствие в адских слоях. Божественное в Есенине слишком перевешивало земное. У нас есть все основания верить, что земная грязь, телесная окалина быстро отлетели с души поэта, что она не задержалась долго в сферах, которые христиане называют посмертными мытарствами, и ушла в духовное небо. Признаться, я даже почувствовал облегчение от обоснованной версии убийства, ибо если Есенина уничтожили его враги, это значительно высветляет посмертную судьбу поэта. Но даже если он покончил с собой, то и тогда свиток его добрых дел для России перевешивает тяжесть противозаконного акта.

Есенин — это сама наша родина с котлом ее земных страданий, в котором много веков выплавлялось золото русской души. Она, как и лучший певец ее, несмотря на "грехи свои тяжкие" "по чужой и по нашей вине", может быть, как никакая другая страна в мире заслужила Новый град Иерусалим на своей территории. Потому что всегда страдала за других.

Фамилию "Есенин", пока слава поэта не сделалась всенародной, нередко путали. В милицейских протоколах записывали "Ясенин", очевидно, выводя этимологию из "ясень". На самом деле, этимологически фамилия связана с протославянским "есень" — осень. Так что известные свои строки Есенин мог бы обыграть как "объесениная тишина". А мы в его духе назовем сегодняшнее состояние России предчувствием "обвесениной тишины", когда снова сгинет в небытие "тройка коней оголтелая" и воссияет русское солнце.

Оно больше, чем Есенин, больше, чем Пушкин. Духовный двойник нашего светила вобрал в себя огонь всех великих духов, проходивших когда-либо на земле, чтобы явить миру Новый Свет. Сама Богородица в Фатиме заявила: "Свет придет из России". Понять бы это политикам. Особенно тем, кто называет себя патриотами. Они почему-то все убеждены, что свет придет через них. Бедняги словно начисто забыли, что в самые критические минуты земную Россию всегда выручала Россия Небесная. Надеть на шею крест и поставить свечку в церкви — еще совсем не значит служить этой Небесной России. В годы революции Бог помог атеистам большевикам, а не верующим противникам. Почему? Наверное, потому, что их страстная, огненная вера в свои идеалы оказалась сильнее, чем вера в свою правоту у их оппонентов. Растет и число тех, кто убежден, что дальние и глубинные цели большевизма больше отвечали задачам России Небесной. Корни есенинской гениальности здесь, и наша неубывающая любовь к нему тоже здесь: он — часть наших высоких исканий Правды Небесной.

Мы живем в апокалипсическое время, когда старый мир разлагается вместе с Россией земной, вместе со всеми её институтами, в том числе церковными. Ибо всюду слишком доминирует земное, плотское. Но времена торжества плоти и художников с раздвоенным сознанием — типа Верлена, Рембо, Блока, Высоцкого, — когда личность жила в автономном от творчества режиме и даже тёмными углами своей жизни оттеняла свет искусства, эти времена безвозвратно уходят. Отныне "прозрений дивных свет", скорее всего, уже не озарит душу пьяницы. Алкоголь сделался орудием Судных Дней, вычеркивающим душу из Книги Жизни. Мир выстрадал идею сборки человека: фокус такой сборки — Дух, Христос.