Газета День Литературы # 181 (2011 9)

- Стройся, Максимка, стройся… – сдержанно сказал он и побрёл через сатанинские заросли чертополоха. Казалось, прямо в страну обетованную, но под взгорком его ждала высокомерная иномарка.

- Что сказал Лазарь Моисеевич-то наш?

- Наш, ваш… Х-х-холстомер хренов!… – Максимыч скользнул взглядом по архипелагу веснушек на лице Катерины, державшей очередную стопку кирпича на всё ещё плодотворном животе. Веснушек Катерининых на простецком её лице он всегда стеснялся – выбрал же конопатую! Максимыч отвёл взгляд, распылил его мимо удаляющейся фигурки холстомера.

Золотящееся поле, волнуемое благонравным ветерком, подступало прямо к подножью взгорка. Максимыч почти осязал, как утучняется пшеница. Он смущенно крякнул, запрезирав себя за доморощенную лирику. Ему, дипломированному технику по хранению и переработке зерна, пшеница всегда представлялась единородным буртом на току, подпревающим и горящим от избыточной влажности.

Максимыч вырвал лопату у особо бесцветного бича и начал ворочать стервенеющий бетон. Черенок лопаты неблагонадёжно затрещал. Наглядная простота опалубки показалась ему хитромысленным лабиринтом. Он вдруг неуместно сравнил очертания будущего геометрически правильного фундамента со своим невнятным жизненным путём.

Максимыч стыдился своей угловатой неудачливости, простоковатого отчества, недавней своей трескучести и правдоискательства, а теперь нарочитого тайного самоназвания – Фундаменталист. Всё оказалось так приземлено: стал мастером – подрезал свой непомерно бескостный язык, сам пресекает, хотя и побаивается иных языкатых работяг. Бетон вот для себя "экономит". С этим желтоглазым лукавцем связался. На хрена ему нужны были бичи! Знал же, нельзя иметь дело с этим народцем. Дёрнул леший.

Фундамент бичи всё же залили. Желтоглазый приехал за своими работниками, те побросали инструмент в кузов грузовика, забрались туда сами и ждали, пока хозяин поговорит с Максимычем. Плата за услуги Ефратовских бичей оказалась очень уж большая. Но делать было нечего – договор дороже денег. Расчёт, как и обговорили раньше, бетоном. "Сэкономить" такой объём сразу было невозможно – это подтвердилось несколькими рабочими днями, когда бетонно-растворный узел под надуманным предлогом работал в полторы смены.

Максимыч стал саморазрушительно думать. Фундаменталистом он оказался рыхловатым. Его ещё больше раздражал животноводческий запах фермы, пропитавший всю Катеринину одежду с пожитками. В гневе обозвал Николашку, отпрыска своего полупрозрачного, недоноском и несоразмерно отвесил ему оплеуху. Катьке под горячую руку тоже досталось. За что? Да за то, что вместе с Ефратовскими бичами, на следующий день после фундамента, начала саман – глинобитный кирпич делать на новой застройке. Дура баба!

Желтоглазый лукавец предложил ей помощь, якобы договорившись с Максимом, та и согласилась. Выдали бичи самана "на гора" за день тысячи две – считай, на полдома. Всё это хорошо, но как с желтоглазым расплачиваться?!

- Ты, козёл узкоплёночный, кто тебя просил со своей помощью лезть? – еле сдерживая крутые кулаки, орал Максимыч, подъехав на самосвале к дому желтоглазого. Шофёр на всякий случай из кабины не вышел и мотор не глушил. Он впервые видел Максимыча таким взбешённым.

- Слушай, дорогой, зачем так неправильно разговаривать, – оскалил Ефрат неподлинные сверкающие зубы. – Ты с женой разберись. Муж и жена – одна сатана, так, да? Если не можешь сам, давай я разберусь. – На шум из глубины двора вышли трое с бесчеловечными носами.

- Шакальё!.. – Максимыч резко развернулся на каблуках, вскочил в машину и с лязгом захлопнул дверцу. Шофёр даванул на газ, обдавая клубами чада желтоглазого, и самосвал, содрогаясь всеми механическими суставами, рванулся прочь.

В мозгу мастера бушевала дьявольская плавильня – она испепеляла его самолюбие, мужское достоинство, вообще всего до неукушенных локтей. Ладно, надо успокоиться, на горячую голову ничего путного не придёт, уговаривал он себя. Вроде бы, уговорил.

Самосвал выскочил за хутор, шофёр вырулил на дамбу. По её гребню, по накатанной грунтовой дороге – ближе к бетонно-растворному узлу. Водитель был опытный, и полуденный дежурный хмелёк у него давно выветрился, но скорость он всё же сбавил. Не хватало ещё нырнуть в водохранилище. Тем более вода подступала чуть ли не к самой дороге.

Сумбурные самоедские мысли постепенно остужались магическим свойством рябящей воды – экое мутное зерцало, а хочется в него глянуть. Максимыч пристально всматривался в оловянный слиток водохранилища, зыбко оправленного глиняной насыпью. А ведь правду, пожалуй, говорил холстомер Моиссевич, что водохранилище может затопить хутор.

Максимыч сам давеча видел, что единокровные роднички просачиваются в нескольких местах у подножья дамбы. Они стекали безобидными прожилками на луговину и растворялись там.