Газета Суть времени №171

Более того, заголовки разных интернет-изданий то и дело пестрят статьями об убийствах (и смертях), случающихся на фоне не ролевой, но компьютерной зависимости (а и то, и то — вещи не такие далекие друг от друга, ведь компьютерные игры — еще больший прыжок в фэнтези, чем миниатюрные орки и кубики). Многие из этих новостей очень часто к играм притянуты откровенно за уши, но тенденция нарастает, что говорит о таком состоянии сознания, когда виртуальный персонаж дороже близкого человека или своей собственной жизни. Но пока не будем в полной мере затрагивать этот вопрос, обратимся к другому.

Почему именно фэнтези? Ведь есть и фантастика, через которую люди тоже погружались в вымышленные миры… Почему именно Средиземье стало отправной точкой всех поборников ухода от реальности, а не далекие и загадочные планеты?

Рик Гуидайс. Рисунок, изображающий космический остров («Сфера Бернала»). 1976 г.

Дорога в мир звезд

Давайте обратимся к советской фантастике, к ее идейному наполнению. Например, прочтем несколько цитат из статей Кирилла Константиновича Андреева, советского писателя, критика, очеркиста, датированных 1962–63 годами.

«Великий гуманизм — это та черта советской фантастики, которая поднимает ее над фантастикой западной. И еще очень важная ее черта — социальный оптимизм», который состоит «в наличии цели и в показе высокой цены человеческой жизни».

«Научно-фантастическую книгу взял в руки <…> сам конструктор космических кораблей и строитель атомных электростанций, ученый-теоретик и инженер-экспериментатор. Это тот читатель, который не только своими руками создает мир будущего, но и хочет сейчас, сегодня видеть облик грядущего во всей его славе и великолепии!»

«Не всякий человек пригоден стать в центре научно-фантастического произведения. Его главный герой — это человек, который сейчас только вылупляется из куколки и становится бабочкой, вылетающей в мировое пространство».

Контраст этих высказываний с идеями, которые вкладывал в свои произведения Толкиен, очевиден. Вместо сиюминутной радости — бесконечная устремленность в будущее. Вместо переживания по поводу разрыва с природой — восхваление нового, грядущего человека. Вместо отрицания технического прогресса — некое даже преклонение перед этим прогрессом.

Из этого сравнения также можно заключить, почему толкиеновский идейный каркас так хорошо лег в головы постсоветских граждан. А всё потому, что полностью отрицал идеи предыдущего периода. Ведь если предыдущий период (а значит, и быт, и идейный багаж, и многое другое) проклят и отринут, значит, нужно создать нечто диаметрально противоположное. И тут идея антипрогресса — как нельзя кстати.

Тем не менее, всё происходило не резко, и клубы любителей фантастики продолжили жить, и сама фантастика никуда не испарилась с момента публикации «Властелина Колец» в СССР. Еще в 1988 году встречались высказывания типа: «Нынешний председатель совета клуба мечтает о научно-фантастическом театре, своего рода театральной студии. Кинолюбительская секция — о НФ-фильмах. Компьютерные игры — дайте только компьютер! — были бы не проблемой: в клубе полно профессиональных программистов. <…> давняя мечта — о НФ-педагогике: это что-то типа кружковой работы со школьниками на принципах воспитания гармонической личности. В работу с ребятами должны включаться специалисты самых различных сфер, а немалую роль получит игровое «космическое» начало» (статья С. Хвостенко «Костер на площади Стругацких». — Ленинец. Уфа, 20.8.1988).