Газета "Своими Именами" №37 от 11.09.2012

Я и раньше считал хотя и эффективным, но противоречивым, а сейчас еще больше уверился в этом: не надо было К. Симонову и И. Эренбургу акцентировать национальный аспект врага. Вместо их призыва «Убей немца!», «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей!» - достаточно было указать на человеконенавистническую суть фашизма: «Убей фашиста!». Наш кругозор был шире национальных рамок, ведь в гитлеровской армии служили представители многих европейских стран. Агрессивный дух насаждался также в Италии, Испании, Японии. А сегодня он расцвел и в Америке. Писатели помогли нам на фронте, но затруднили нашу работу в послевоенной Германии, и пришлось срочно внедрять другой принцип: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается».

Это и про меня пел Булат Окуджава: «А мы с тобой, брат, из пехоты…». О «царице полей» высказывались многие поэты: «Дремлет, скорчившись, пехота, / Сунув руки в рукава» - А. Твардовский, «Василий Теркин». «И пехотинцы в грохоте орудий / Идут, не наклоняя головы./ Запомни их, товарищ! Эти люди / Фашистов отогнали от Москвы» - А. Сурков, «В дыму пожаров».

Я убедился, что у простых солдат, особенно пехотинцев, на каком бы языке они ни говорили, много общего. В нашей песне «Эх, дороги» говорится: «Знать не можешь доли своей,/ Может, крылья сложишь посреди степей»; «Выстрел грянет, ворон кружит – /Твой дружок в бурьяне неживой лежит» и т.д. Кстати, у немецких солдат есть песня, очень похожая на наш «Синий платочек», только там символом прощания с девушкой (Лили Марлен) служит не платочек, а фонарный столб у казармы: «Дан сигнал к отбою, мне на фронт с утра, задержка может стоить гауптвахты, мне пора. Тут мы и простились горячо, ах, если б мне побыть с тобой еще…».

Во время моих прошлых встреч и последовавшей переписки с немецкими ветеранами у них часто проскальзывает ностальгия по ГДР. Я тоже не забываю те годы, когда работал на совместном предприятии в горнорудной промышленности*). В нашем поселке была общая волейбольная площадка, столовая, жилые дома, вместе ходили на природу. Самые опытные на войне, теперь мы перенимали опыт друг у друга в быту: мы учили их делать борщ, рассольник и «фасольник», они – экономить угольные брикеты в домашней котельной. Это выглядело, как запоздалое перемирие бывших противников (наподобие того, что было в 1917 году). В новой обстановке немцы будто приходили в себя от удушливого угара военщины, обещали не делать оружия даже в виде детских игрушек. Говорили, что надо заключить пакт между немецкими и русскими солдатами, чтобы никогда не воевать друг с другом, не давать даже повода для конфликта и столкновения, о чем помышляют некоторые политики (еще Бисмарк упрекал в этом Англию).

Выходить из окружения и… одиночества

Если у кого-то есть план замкнуть кольцо вокруг России, то нам необходим другой: пора выходить из окружения. Как? У нас сегодня явный недобор не только друзей, но элементарных союзников. Мы растеряли их, как ближних, практически соседей, так и дальних. Надо восстанавливать связи, создавать союзы, возможно, не всегда по любви и идейным соображениям, а по совпадению интересов. Учиться у других. Почему бы и нам не отойти от стереотипов: превратить «минус» в «плюс»: поискать союзников среди вчерашних противников (как сделали США)? У нас есть даже исторический прецедент в этой области - оригинальный по дипломатическому искусству акт, свершившийся в Тауроггене (позднее - Таураге, Литва). Там в 1812 году прусский генерал Йорк фон Варнебург подписал с русским генералом Дибичем конвенцию, по которой прусский вспомогательный корпус, входивший в наполеоновскую армию, объявлялся нейтральным. Сегодня у нас есть и моральный стимул на подобный шаг в отместку за обман: мы распустили Варшавский договор, а США, наоборот, расширяют военный блок НАТО.

Точно ли отражает жизнь изречение: “Что для немца хорошо, то для русского погибель” и наоборот? Немцы с гордостью вспоминают первого рейхсканцлера германской империи Отто фон Щенхаузена Бисмарка (1815-1898 гг.), который разрозненные германские княжества объединил в единое и сильное государство. Некоторые любители аналогий даже готовы присовокупить: а не следовал ли и канцлер Гитлер объединительным тезисам своего великого предшественника, когда тоже начал “собирать” земли, где жили немцы? Начал, мол, но перестарался?

Бисмарк не отличался особыми симпатиями к России. Он даже был одним из организаторов “Тройственного союза”, направленного против Франции и России. Но он был трезвым политиком и дальновидным стратегом, поэтому постоянно внушал своим соотечественникам, прежде всего императору и правительству: с Россией воевать не следует. Наряду с Карлом Великим, Фридрихом и Лютером, фюрер почитал и Бисмарка, но, видимо, невнимательно читал его труды. Через год после того, как Гитлер возглавил нацистскую партию, вышла книга Бисмарка “Мысли и воспоминания” (“Gedanken und Erinnerungen”, Stuttgart und Berlin, 1922). В ней Бисмарк пишет: