И через все эти события тянется железная дорога. Она становится для Белосельцева не просто стратегическим объектом, но лентой времени, на которой отмерена его жизнь и жизнь всего человечества. По этому полотну из века в век, из цивилизации в цивилизацию несётся заблудившийся трамвай. Он может сойти с рельсов, дать обратный ход или развернуться. Он всегда появляется так же внезапно, как и исчезает. Белосельцев должен отследить маршрут трамвая, восстановить повреждённую колею истории, чтобы на конечной станции постичь тайну мироздания.
Железная дорога делит жизнь самого Белосельцева на будущее и настоящее. По одну сторону — бытие, по другую — инобытие: "Дорога была мерой его жизни, и то, что было справа, состояло из осуществлённой её части, из яркой канвы случившихся событий и дней, а то, что слева, — из невнятных бесцветных образов, в которые, как краска в пустые контуры, втекало его бытие".
В кампучийской гостинице Белосельцев явственно ощутил за собой слежку. Но то был не контрразведчик врага, не опытный, изворотливый противник. За майором Белосельцевым из будущего следил генерал Белосельцев. От такой слежки не скрыться, от такого соперника не уйти: "Личность его раздвоилась. Одна половина пустилась в странствия по военным дорогам, в яростной напряжённой борьбе, среди грохотов и затмений мира, вдоль этой насыпи в джунглях. А другая движется над ней в высоте, среди белых облаков и видений, обретая загадочный опыт неизъяснимых знаний и чувств, созвучных бессловесной молитве. Эти два двойника, пройдя по огромным кругам, встретятся в старости. Сойдутся, узнают друг друга, сложат воедино свой опыт, обретут полноту".
Кампучия сделала Белосельцеву прощальный подарок — тотемное существо. Бабочка, пойманная в азиатской стране, преодолела время и пространство и оказалась в коллекции отставного советского разведчика, пережившего свою страну: "Между ним и бабочкой уже возникло таинственное поле, соединяющее две жизни, сочетающее эти жизни не напрямую, а через множество посредников — придорожный цветок, звезду поднебесную, смерть одной из них".
Покой одинокого стареющего Белосельцева, пространство его холостяцкой квартиры нарушила Дарья Княжая, которую он спас на московской улице от пьяных хулиганов. Дарья возникает перед Белосельцевым, никогда не имевшим семьи, Божьим даром на склоне лет. В его размеренную, однотонную жизнь Дарья вносит новые ритмы и цвета. Люди разных возрастов и эпох, они становятся друг для друга открытием. Опыт Белосельцева и наитие Дарьи, сливаясь, открывают обоим новые смыслы. У Белосельцева происходит "счастливая потеря памяти": из его воспоминаний стираются картины гибели и страданий, остаются в них лишь сказочные впечатления очарованного странника.
Москва, так хорошо знакомая Белосельцеву, открывается новыми гранями, будто он посмотрел сквозь цветное стекло и впервые увидел парки с каруселями и аттракционами. Белосельцев уподобился герою русских сказок, отведавшему молодильных яблок, окунувшемуся в три котла и в одночасье превратившемуся в добра молодца.
Речной трамвайчик и ресторан-поплавок, модный показ и выставка русских авангардистов с "Красным конём" и "Чёрным квадратов", Дашина дача, где она вкладывает в уста Белосельцеву спелые вишни, как запретные плоды — всем этим наполняется жизнь героев. Между ними разгорается набоковская страсть. К Дарье Белосельцев устремляет всю нерастраченную нежность, все мечты о счастливой семье. Через Дарью он получает прощение за всех, кого когда-то обидел, разочаровал, не уберёг.
Но в романе возникает ключевой прохановский мотив ускользающей женщины. Женщина подобна кончику лисьего хвоста: только представил его, и он уже скрылся из твоей фантазии. Женщина — мираж, что манит возможным счастьем и сокрушает счастьем неслучившимся. Женщина — открытая рана, которая постепенно, но мучительно заживает, оставляя алый рубец.
Чистый источник жизни Белосельцева очень скоро оказывается отравлен. Свет и тьма вновь вступают в противоборство, и теперь радиацию жизни сменяет радиация смерти, будто когда-то давно он всё же вдохнул на азиатской земле, как бациллу, смертоносный дух, который теперь проснулся, чтобы уничтожить уже не цивилизацию, а отдельную жизнь.