Газета Завтра 17 (1169 2016)

…Отрицательные персонажи русской литературы всегда или почти всегда бранят деревню, считая её медвежьим углом и местом, где чахнут таланты. В комедии Дениса Фонвизина "Бригадир" галломан Иванушка тоскует о Париже или хотя бы о местных столичных штучках, а его глупая претенциозная собеседница поддакивает: "Все соседи наши такие неучи, такие скоты, которые сидят по домам, обнявшись с жёнами. А жёны их — ха-ха-ха-ха! — жёны их не знают ещё и до сих пор, что это — дезабилье…". Да, о чём можно говорить с людьми, ничего не понимающими в дезабилье? Тогда как классический положительный герой — Бригадир — утверждает: "Для нас, сударь, фасоны не нужны. Мы сами в деревне обходимся со всеми без церемонии". Любовь или неприязнь к деревенской жизни становится маркером. Точкой сборки. Особым резоном. В пьесе Ивана Крылова "Урок дочкам" слуга Семён выдаёт себя за французского маркиза и две юные галломанки — Фёкла да Лукерья — не замечают подвоха. Девицы, разумеется, следуют "античной" моде и тоскуют по московским салонам. "Мы уж три месяца из Москвы, а там, ещё при нас, понемножку стали грудь и спину открывать", — сокрушается дева Лукерья. "Ах, это правда! Ну вот, есть ли способ нам здесь по-людски одеться? В три месяца Бог знает как низко выкройка спустилась. Нет, нет! Даша, поди, кинь это платье!" — вторит ей опечаленная сестрица Фёкла.

Мелкие людишки, беспечные модники или, как говорили в старину, вертопрахи — всегда стремились в Петербург или хотя бы в уездный город, в галантерейные магазинчики заезжих француженок, в бисквитные лавки, на бал к графине N, в театральную ложу — показать причёску a-la chinoise, а что до модного тенора — то он не так интересен, как блондовое платье вон той купчихи из партера… Это — город. Цивилизация. Сплетни под фортепьяно — на смеси французского с нижегородским. Бланманже и ни в коем случае не блины. Что кричит Фамусов, когда решает наказать опозоренную Софью? "Подалее от этих хватов. В деревню, к тётке, в глушь, в Саратов…!" Это — наказание. Глушь — это страшно. Это — прозябание: "За пяльцами сидеть, за святцами зевать". Резюме: "Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми". То есть двуногие существа формата "сапиенс" водятся исключительно в городской среде. Циничный Паратов высмеивает желание бесприданницы Ларисы покинуть городок Бряхимов (не Москва, конечно, однако модистки да рестораны и тут имеются). Что вы там станете делать? Говорить с тёткой Карандышева о солёных грибах? Впрочем, оборотистая мамаша тоже не отстаёт: "Поезжай, сделай милость, отдыхай душой! Только знай, что Заболотье не Италия". Тогда как Лариса — наивная и прямолинейная — полна самых чистых надежд: "А я хочу гулять по лесам, собирать ягоды, грибы…". Мечтает: "И шляпу заведу" — соломенную, как у пасторальной героини. Безусловно, у неё смешное и довольно дурацкое представление о сельской бытности, но Островский нам сигнализирует: быть может, рассуждать, как Лариса — глупо, но как Паратов — гнусно. А вот уже Сухово-Кобылин. "Так, по-вашему, и упечь её за какого-нибудь деревенского чучелу?" — спрашивает суетливая дамочка Атуева, не понимая, отчего Муромский недолюбливает пижона Кречинского. Глагол "упечь" имеет строго очерченные пределы — упечь можно в тюрьму, на каторгу, в ссылку.

Для положительного героя деревня — это мир, логика, род, свет. А иногда — попытка к бегству. Желание спастись. Обрести покой, а точней — самого себя. Что-то исправить или начать заново. Евгений Онегин, устав от бесплодной петербургской жизни и не находя в ней более ничего достопримечательного, едет в поместье. Александр Сергеевич ставит в качестве эпиграфа к одной из глав "O rus!…" — из Горация, в переводе с латыни это, собственно, "О, деревня!". Однако поэт "переводит" нам эту мысль как "О, Русь!". Он намеренно смешивает смыслы, показывает, что Русь и деревня для него синонимы. Презираешь деревню — высмеиваешь Русь. Тяготишься "солёными грибами" — ты пустышка, подобная Наталье Павловне, запавшей на столь же нулевого графа Нулина. Её не занимало хозяйство, ибо "…не в отеческом законе / Она воспитана была, / А в благородном пансионе / У эмигрантки Фальбала". Напомню, что falbala — это оборка на подоле дамского наряда или же на портьере. Чему хорошему может научить такая финтифлюшка? Только флиртовать с потасканными денди, не ведая, чем всё это может кончиться.