Газета Завтра 17 (1169 2016)

В этой связи интересна судьба Лариной-старшей. Тоже франтиха-кокетка, она была выдана замуж за простодушного помещика. Наперво ей всё казалось сущим адом… Это только в сентиментальных романах жизнь на лоне природы — пасторальная прелесть. Бытьё — сложнее и скучнее. Что ж Ларина? Выплакав положенное количество слёз, она занялась устроением дома. "Привыкла и довольна стала. / Привычка свыше нам дана: Замена счастию она". Деревня — привычка, ежегодное повторение заученных действий, вроде варки варенья в августе или "языческих" блинов на масленицу. Здоровая однообразность успокаивает и задаёт умиротворённый ритм существованию. Правда, иной раз это становится причиной затягивающей обломовщины: "Тихо и сонно всё в деревне: безмолвные избы отворены настежь; не видно ни души; одни мухи тучами летают и жужжат в духоте". Что характерно, деградация Ильи Ильича началась в городе, когда он "готовился к поприщу" и пытался делать карьеру. В Обломовке он был бы на своём месте — никем не тревожимый, никому не обязанный. Барин, как он есть.

У того же Гончарова в "Обыкновенной истории" мы наблюдаем не менее страшную метаморфозу. Барчук проходит несколько стадий трансформации — от восторженной бесхитростности до ничем не прикрытой подлости. В чём дело? Юноша научился у своего городского родственника азам жизненных тонкостей, применил их на практике и многократно превзошёл расчётливого дядюшку. Или возьмём философию Гоголя. На одной чаше весов Русь — птица-тройка. Необозримость, поля, поместья, пусть и управляемые глупым Маниловым или скаредным Плюшкиным. С другой стороны — бездушный Невский проспект, где всё — обман, подвох. Странная и даже страшная иллюзия жизни. Город — это ловушка, поглощающая маленьких людей, вроде Акакия Акакиевича с его злосчастной шинелью. А потом будет знаменитый на весь мир "Петербург Достоевского" — дворы-колодцы, комнаты-пеналы, старушки-процентщицы и "право имеющие" студенты с топориками.

Русская литература, а если шире — то русская культура в целом — родом из дворянских гнёзд. Поместье — традиционный источник вдохновения, место силы для писателей и художников. Если проследить историю нашего искусства, то открывается любопытнейшая картина: большинство великих имён неразрывно связано с названиями имений (родовых или купленных), дач (этих занятных и тоже чисто русских суррогатов поместий) или просто "золотых бревенчатых изб", как у Сергея Есенина в Константинове. Все помнят, что Пушкин — это Михайловское, Болдино и Захарово. Тургенев — Спасское-Лутовиново. Толстой — Ясная Поляна. Блок — Шахматово. Чехов — Мелихово. Центром притяжения для большинства известных живописцев конца XIX века оказалось подмосковное Абрамцево. Недаром в СССР был создан творческий оазис — Переделкино. Замечу, что не дом-коммуна "пролетарских гениев" и не квартал в конструктивистском стиле, а — деревянное поселение. По этой же "старорусской" схеме в 1920-х годах соорудили посёлок художников на Соколе. Итак, деревня, изба — это кладезь витальности. Деревня — дерево — древо бытия. Когда автор хотел вернуть своему любимому герою смысл, соль жизни, он посылал его в какое-нибудь Отрадное…