Газета Завтра 249 (36 1998)

Сегодня российские пограничники на границе с Китаем могут позвонить на тот берег и сказать: у вас там происходят нарушения, наведите порядок. И за один год нарушения на китайской границе снижаются в 3-4 раза. Россия за эти 3 года подписала соглашения со всеми государствами, с кем она и наши партнеры по СНГ граничат. У нас не было границы с Прибалтикой, а соглашение о сотрудничестве по охране границы давно действовало, причем подписанное на уровне президента. На одном участке Южных Курил на границе с Японией до 1993 года приходилось до 9 тысяч нарушений в год, когда впервые в истории пограничники стали проводить операции "Путина", возглавили борьбу с рыбной мафией, объединили усилия МВД, ФСБ, таможни. И теперь мы добились, что на Курилах нарушения стали единичными.

Наконец, мы - единственная государственная служба России, в которой задействовано 25 тысяч граждан стран СНГ. Скажем, среди наших пограничников в Таджикистане нет ни одного русского солдата срочной службы.

Мы создали то, что в принципе должны были создать все: такими же должны были стать Вооруженные Силы, железные дороги, экономика.

А.П. Как чувствовали Вы драматичность новых границ, когда были директором ФПС?

А.Н. Я Вам приведу пример драматичности границ, но не из опыта кавказской или таджикской границ, о которых достаточно написано. Вы знаете, где драматизм? На российско-украинской границе. Представьте деревню, которая разделена границей пополам. Представьте людей: русских, украинцев и белорусов, которые живут в приграничных селах и ничего не понимают, что происходит, что им теперь делать? Человек, который поставил границу между Россией и Украиной, предал саму идею существования нашего общего народа, включающего и русских, и украинцев, и белорусов.

Я служил на Украине командующим армии и оказался единственным командующим, который не принял украинской присяги. И я вспоминаю наш разговор с Кравчуком, когда он сказал: “Вы хотите, чтобы все шло из Москвы”. Я ему ответил: “Мне, как и подавляющему большинству нашего народа, все равно, откуда что идет: из Москвы или Киева. Ведь мы жили вместе и не забыли, что мы дети одного народа. И когда между Россией и Украиной появляется граница… еще придет время, когда за все это спросят”.

Для меня за последнее время не было более счастливого дня, чем день создания Союза между Россией и Белоруссией. Если бы к этому Союзу присоединилась Украина, все проблемы интеграции бывшего советского пространства шли бы совершенно другим путем.

А.П. Вы подали рапорт об отставке Ельцину, Вы чувствовали всю психологическую подоплеку той ситуации, видели лицо Ельцина, понимали, что произошла некая психологическая буря после Вашей отставки. Объясните глубинные мотивации Вашего поступка - выхода в публичную политику кадрового военного, сменившего сверхудачную службу на пустое место.

А. Н. Я представлю Вам два момента, связанных с рапортом об отставке.

С одной стороны, по природе я, безусловно, человек военный. Когда Вы упоминали об авторитарном мышлении, системе руководства, Вы говорили и обо мне. Я очень жесткий человек на работе, может быть, в некоторых ситуациях беспощадный. Но, поверьте мне, моя жесткость всегда строго сочеталась с исключительным вниманием к тем людям, с кем я работаю. Иначе нельзя, ведь особенность нашей службы заключается в самостоятельных решениях: я не могу принимать решения за начальника заставы, которая находится за тысячи километров от Москвы. ФПС имеет 200 тысяч совершенно самостоятельных людей. В чем ошибка наших политиков? Они считают, что в стране 150 миллионов ельциных: все должны думать одинаково. Неправда. У нас 150 миллионов личностей. Наша служба - это олицетворение всего государства. Это я проповедовал, будучи директором военной структуры. Мы должны сделать так, чтобы этот начальник заставы чувствовал себя и президентом, и председателем правительства, и руководителем ФПС, и министром иностранных дел. Я его заменить не могу, какой бы я талантливый и важный ни был; он делает ту работу, которую не сделает больше никто.

Так вот, я как человек военный предназначен для защиты российского государства, а не для сдачи его рубежей. Пограничники - особая порода людей, потому что они никогда ни отступают: у них в принципе не существует приказа отходить. Пограничники сильны тем, что они живут среди людей. Пограничник стоит на конкретной земле. Он не только служит на заставе, он и семья его живут на этой земле, он соки ее впитывает, он в землю эту вцепляется, и от этого у него гораздо больше сил, чем у временщика. Я проникся этим чувством. И когда мне сказали, что надо оставить границу… Кавказ, всего 1300 метров, 40 квадратных километров территории. Я, военный человек, приказ выполнил, но в дальнейшем…