Газета Завтра 277 (12 1999)

— А в три часа ночи я встану и для страховочки еще разик подобью. И утром оно ложится в формы, как я только пожелаю. Любой узор вяжу, и он лежит себе и не распадается. Детишкам птичек, коней леплю, а людям постарше звездочки и обручальные колечки в паре. В подбивке весь мой секрет. Подбитое тесто не шалит и в жару не ломается, только знай себе розовеет. Хлеб руки любит и тепло. Тесто никогда не поднимается, если в доме холодно. Чтобы тепло подольше сохранилось, я чан двумя теплыми одеялами накрываю. И в печи постоянно огонь поддерживаю, каменьям лежака остыть не даю. Я по воздуху чувствую, если печь начинает охолаживаться. Когда тесто замешиваю, дверь на замок закрываю, чтобы холодный воздух ни в коем случае в чан не попал. Печь протапливаю до тех пор, покудова тепло стоймя начинает стоять. При тепле муку водой или молоком заливаю, так она точно сахар растворяется и к пальцам не липнет, сама к себе собирается и запах сохраняет. Если мучную пахучесть при замешивании не растеряешь, то хлеб, даже если и зачерствеет, все равно будет ароматным. Я ванилином, как некоторые бабы, никогда не пользуюсь, хлеб должен сам за себя говорить. Когда ты его ножичком режешь, он всеми ноздрями своими так и пышет, солнечной пшеничкой пахнет да корочкой поджаренной хмельком обдает. Удачно испеченный хлеб под ножом не крошится. А если руку на него положишь, а потом отнимешь, он сам выпрямляется. Прошлым летом я пекарей, двух молоденьких, целую неделю уму-разуму учила, а у них то подгорит, то скомкается, после выпечки не то что ножом, топором не расколешь. Непостоянные они какие-то оказались, мало того, что в работе грубы, и все куда-то спешат.

Я помог Матвеевне накрыть чан фанерным листом и тремя одеялами. В душе завидовал ее мастерству. Неожиданно мне тоже вдруг захотелось стать пекарем. Наверное, самое доброе и мирное дело на земле — это печь хлеб. Русский хлеб с желтовато-коричневой пахучей корочкой наверху, с веснушчатыми крапинками по бокам и кое-где масляными пятнами по нижним краям.

Открыв печь, кочергой Матвеевна стала пошевеливать горящие сиреневым светом березовые угольки. Печной зев был красив. Огненные блики бегали по стенам, ярко освещая шероховатости и неровности. Сухая свежесть печи коснулась меня, и я чуть не задохнулся от волнения...

За окном был вечер. И на темно-синем небе уже вспыхивали звезды. Торжественно и царственно стояла у печи Матвеевна. В сумрачном домашнем свете ее нежное лицо было полно доброты. Раскрасневшиеся руки чуть вздрагивали. В задумчивости смотря перед собой, она щурила полные какой-то своей потайной заботы глаза. Напротив ее окна в домах горел свет. И из печных труб тоже курился дымок.

Я смотрел на эти светящиеся домики и думал, что многие люди, собравшись сейчас ужинать, разрезают свежеиспеченный хлеб Матвеевны, ощущая его теплоту и аромат.

Дрова в печи догорали, и мягкий жар, пахнущий хлебом, румянил лоб и щеки. Лицо Матвеевны сияло. Она опять подошла к чану с тестом. Опустилась на колени. прислушалась.

— Слава Богу, от рук не отбилось, шуметь начало, — и перекрестилась.

Концерт-шоу «The Fire Of Anatolia». 7

Александр Синцов ГРУБЫЙ ПОМОЛ

В бизнесе нет слабых. Деятельный человек, склонный к размеренной жизни без риска, скорее станет делать карьеру госслужащего, или, наконец, пойдет в помощники к тому же отчаянному бизнесмену. Но заправлять предприятием непременно должна личность выдающаяся. И таких немало выделилось на Руси в последнее время. Другой разговор, что свой талант и мужество многие русские предприниматели направляют лишь на собственное обогащение. Срывают куш с мимолетной коммерции, спекулируют на биржах и «прокручивают» деньги. Однако есть и по-настоящему сильные, красивые в щедрости. Они несут свое богатство тем, кто не смог добыть его.