Газета Завтра 331 (14 2000)

МЫ СОБРАЛИСЬ уже возвращаться на КП бригады, когда заместитель главнокомандующего внутренними войсками генерал-лейтенант Петр Ровенский положил руку на плечо комбрига Фоменко: "Погоди-ка, Геннадий Дмитриевич. Знаешь, хочу здесь, прямо на позициях, на передовой, сделать тебе подарок. Все, что могу!". И генерал протянул полковнику Фоменко изящный нож-складничок, с гербом России, с перламутровой ручкой, в чехольчике. За такой подарок по примете надо рассчитываться какой-никакой монеткой. А Фоменко за полгода на войне и денег-то в руках не держал — вроде ни к чему они здесь. Но залез под белый маскхалат, под куртку "Снег", отыскал в каком-то кармане мелкую денежку...

Разглядывая красивый нож, тут же переключился мыслью: "Надо бы и наших друзей собровцев отметить, все-таки вместе сражались". Московские генералы не возражали. Памятный знак "За службу на Кавказе" был вручен заместителю начальника восточно-сибирского СОБРа подполковнику милиции Владимиру Вострецову.

Настроение в тот февральский день заметно поднялось: бригада выполнила задачу, в тяжелых боях выбив "духов" из Заводского района Грозного. Главное, что радовало комбрига, — потерь в последние дни не было. Даже солнышко наконец-то проглянуло сквозь дым, гарь, туман. А ведь еще пару дней тому назад все было довольно скверно...

— А правда, что был приказ воевать до последнего солдата?

Вопрос ефрейтора Анохина — комбригу в лоб. Стоим перед двумя десятками чумазых, прокопченных дембелей в развалинах дома. Оконные проемы заложены обломками этих же стен, в прорехи задувает ветер и летит крошево штукатурки, когда "духовские" пули и ВОГи попадают в косяки. Пол под костерком, разведенным тут же, в непростреливаемом закутке, почти прогорел, и его забрасывают черным крупчатым снегом, принесенным с улицы в дырявом ведре.

— Мы не последние солдаты, — комбриг, умеющий вести диалог и с министром, и с командующими, и с чеченцами, сейчас подбирает несколько правильных слов для честного ответа своим героям-окопникам. — Мы, софринцы, всегда были первыми, разве не так? А первому труднее. Приказ нам был один — выбить бандитов из Заводского района. И мы приказ выполним. Штурмовать не заставлю, но на "блоках" сидеть будете — во фланги и в тыл нам враг ударить не должен. Вы слишком много сделали, чтобы я с вами говорил грубо и неуважительно. Но если вы пойдете против закона, то и я перешагну через себя — уйдете без государственных наград, без "боевых" денег, с позором. Вот все, что могу вам сказать...

Комбриг говорил негромко, но внятно, делая паузы только во время ухающих слева и справа разрывов. Полковник Фоменко оказался перед трудной дилеммой. Его бригада ведет бои в Грозном, несет потери. Людей не хватает. Для нескольких десятков солдат и сержантов настал срок увольнения в запас. А по заведенному еще в Афгане негласному правилу дембелей в бой не посылали — берегли. Хотя сами солдаты-"старики" на этот счет были противоположного мнения: рвались на передовую, примером отваги уча молодых...

Один из офицеров попросил:

— Товарищ полковник, вы лучше присядьте вот сюда, в простенок, а то мало ли что...

Присели у костерка, сдувая парок-дымок с кружек, прихлебывали чай-душегрей, размышляли-планировали. Фоменко, со вздохом:

— Эх, ребята, что-то мы не так воюем. Хлопцы, давайте предложения...

В его батальонах практически не осталось штатных комбатов и ротных: пятеро офицеров убиты, двадцать три ранены. В ротах по тридцать-сорок человек. А сверху по станции "Kenwood" — недовольно-угрожающий голос армейского генерала:

— Почему до сих пор топчетесь на месте? На других направлениях уже к Минутке выходят!

Из-под комбриговского маскхалата заговорил второй "Kenwood", на той волне шла пикировка моджахеда с кем-то из наших:

— Вам хана будет! Аллах акбар!

-— Заткнись, у...ще! Щас пойдешь к своему аллаху!

Комбриг оставляет без внимания и генеральский рык, и волчий вой. Комбриг думает.

— Отовсюду лупят, — рассуждает вслух, — никого на флангах. Но работаем по прежней схеме: стараемся занять дом и держать его. После артподготовки — вперед. Хорошо бы взять под прицел пути их отхода — сами видите, сколько траншей нарыто. Нам "вертушкой" подбросили "Шмелей", их используйте. Наши танки уже выходят на прямую наводку, сами слышите. Как отработают по флангам — их заполнять. Хорошо бы сегодня засветло овладеть "клюшкой" и там зацепиться...

Комбриг разговаривает с батальонами, со своей и приданной артиллерией, танкистами на понятном только им жаргоне, который будет действовать лишь до конца боев в этом районе. "Клюшка" — одно из зданий, где "духи" оборудовали свой опорный пункт. Есть еще "форт", "зигзаг", "щука", "лев", "волк"... Все это — отдельные огневые точки, опорные пункты, укрепрайоны противника. Каждому — своя порция огня.