Газета Завтра 331 (14 2000)

Бригаду, едва вышедшую из боя, как палочку-выручалочку, бросили в Алхан-Калу — там прорыв боевиков. Потом опять в Грозный. На этот раз в Заводской район. Здесь капитально окопались-ощетинились два отряда "непримиримых" — наемники-ваххабиты и чеченцы-наурцы...

Тяжелая очередь из “эзушки” шарахнула со стороны стадиона в полуметре от сетки, занавешиваюшей КП бригады. Упали на дно сырого окопа все, кто там был. "Духи" долбанули еще. Справа по фронту стояла батарея “саушек”, огонь которых корректировал майор по имени Ермек. К нему прибежал боец: "Товарищ майор, у нас "двухсотый" и два "трехсотых"! Огромный майор, в мешковатом маскхалате, похожий на белого медведя, увалисто побежал на свои позиции. Комбриг ставит задачу засечь и подавить вражью зенитную спарку. Ни танком, ни СПГ укрывшихся бандитов не достать. Работают минометчики.

А севернее, ближе к центру, работает авиация — зоркий комбриг даже считает отделившиеся от самолета бомбы: "Вон они — раз, два, три, четыре, пять, шесть..." В подтверждение правильности счета один за другим в городских кварталах ухают шесть взрывов. А кто-то сказал, что весь Грозный уже взят, что только софринцы топчутся...

Это хорошо, когда против минометов и зенитных установок противника есть наша авиация и тяжелая артиллерия. Это хорошо, что есть в бойцах и злость, и решимость сражаться. Конечно, мало приятного командиру слышать от своего солдата: "Я вперед не пойду". Это даже не трусость. Устал парень, надломился. Запас прочности у всех ведь разный...

Вечером разведчики сумели вытащить тела погибших два дня назад в этих кварталах рядового Семилетова и майора медслужбы Суховея. В горячке боя офицер кинулся спасать солдата, еще не зная, что тот убит, и сам попал в руки "духов". Смотреть страшно — с отрубленной головы майора снят скальп. Не надо теперь рассказывать, с какими нелюдями столкнулись софринцы. Не надо доказывать, что нелюдь заслуживает только смерти...

На лице комбрига, а он умеет скрывать эмоции и переживания, проступает нестерпимая душевная боль, боль, которая любого другого может свести с ума. Ему же предстоит работать. Работать с холодным умом...

НАЗАВТРА БРИГАДА выйдет в излучину мутной серо-бирюзовой Сунжи, где телевизионщики будут "допрашивать" комбрига среди чумазых, но явно повеселевших его бойцов. Репортер подведет итог интервью красивой двусмысленной фразой: "Командир привел свою бригаду в город. В город, которого нет".

Это вроде риторического "За что воюем?.."

День 23 февраля был для комбрига Фоменко поистине звездным: он, уже при золотых генеральских погонах, получал в Кремле Золотую Звезду Героя России. Бриллиантовое сверкание хрустальных люстр, мягкий ворс красных ковров под подошвами начищенных штиблет, звон изящных бокалов с шампанским, цветы... А в двадцать один ноль-ноль — фейерверк над Москвой в честь защитников Отечества, в его, генерала Геннадия Фоменко, честь...

Указ о присвоении ему высшего звания в России был подписан 11 января, а он, комбриг Фоменко, еще больше месяца провоевал в Чечне. Как-то в Грозном разговорились мы с омоновцами, приданными софринской бригаде на время проведения спецоперации. Они говорят: "А вы знаете, наш комбриг-то уже Герой?" Так и сказали:"НАШ комбриг". На войне нет лучшего признания командирских заслуг, лучшего подтверждения порядочности офицера. "Наш комбриг" — так говорили о Фоменко и в приданных софринцам подразделениях внутренних войск из Кирова, Моздока, Казачьих Лагерей.

Контактный и умеющий сказать "свое слово", комбриг Фоменко приглянулся телевизионщикам. И это хорошо, это радовало всех, кому небезразлично общественное мнение о внутренних войсках. Комбриг вполне вписался в привычный для российского обывателя ряд армейских генералов (Казанцев, Трошев, Шаманов), показываемых по телевизору каждодневно на кавказском театре военных действий.

Встретились уже в Москве. Фоменко — в новеньком генеральском кителе с золотыми погонами, на груди — Золотая Звезда. Обнялись по-братски. Поздравил его от души, порадовался за него искренне. Трудно представить, что творится в душе этого фронтовика: недавний прием в Кремле, близкая поездка к сыну — курсанту Университета МВД, ожидание встречи с женой, которая исстрадалась в бесконечной тревоге за благоверного. Звездный час комбрига Фоменко. Здравицы в его честь, пожелания новых звезд на "беспросветных" теперь, генеральских то бишь, погонах...

А еще я точно знаю, что он жутко устал, что хочет выспаться всласть. Хорошо бы сейчас поспать часиков ...надцать.

И приснится ему либо в эту же ночь, либо через месяц, либо через год серое небо над Грозным в сполохах взрывов и росчерках трассеров, заледенелая, с пятнами крови тропка от его КП к городским кварталам, шуршание о влажный туманный воздух пролетающих над головой гранат, пущенных из АГСов...