Газета Завтра 377 (8 2001)

При помощи фотоснимков и зарисовок, сделанных в космосе, художник создал удивительную серию картин, в которых явлен мир, непостижимый и грандиозный, лишенный привычных масштабов и ориентиров. Ведь Земля глазами космонавта представляется чудовищным по размерам, но все же предметом, лежащим в бездонной черной чаше. Громадное чело нашей планеты увито влажными локонами облаков, украшено царственным венцом яростного "космического заката". Так между чем-то таинственно-необъятным и чем-то непостижимым рождается, проклевывается, прорастает новый тип человечества. Странные составные, набранные из блестящих цилиндров и ребристых сфер, заколотые шпильками антенн, проросшие широкими слюдяными лопастями солнечных батарей, аппараты зависли между меркнущими пространствами двух огромных миров. Рукотворные изделия на орбите представляют из себя предтечу новой, доселе невиданной архитектуры, которая не знает гравитации, которой безразлично, где "верх", а где "низ".

Менгиры, зиккураты и пагоды; базилики и минареты; шпили готических соборов, шатры православных колоколен неудержимо тянулись ввысь. Невероятными усилиями, стремясь преодолеть земную гравитацию, рвались из теплых и влажных объятий великой матери.

Если вы можете назвать себя советским человеком, то вам ведомы тот пафос, тот порыв, та гордость, которые двигали рукой русского художника Соколова, рисовавшего первые всполохи того, о чем бредило и тосковало человечество со времен скальных нор и кремневых наконечников. Мы, это мы были первыми!

Но нет радости на лице советского художника Соколова. Сейчас он завершил самую мрачную, тяжелую в своей жизни вещь. Картину крушения надежд, знак необратимого падения русского мира, выстрадавшего для народов Земли сверкающую дорогу в иное будущее.

Здесь, на полотне, — падение на землю нашей лучшей и единственной орбитальной станции. Убийство высшего из того, что было сделано за века русской истории. На картине мы видим, как, не оставив наследников, "Мир" сверзается с орбиты, вторгается в плотные слои атмосферы, начинает бешено пылать. Планета неумолимо зовет его к себе, и вскоре раскаленные обломки покинутой всеми суперстанции навсегда рухнут в Мировой океан.

Художник Соколов мрачно и сосредоточенно смотрит на свою работу. Она выбивается из его футурологической, романтической сюиты. Может быть, Соколов, решившись написать подобное, подсознательно пытается отвести беду от реального, пока еще живого, пока еще не убитого "Мира"?..

Если посмотреть на ситуацию с "Миром" несколько отстраненно, то становится совершенно ясно, что в ХХI век мы, русские, входим туземным племенем. Затопление станции "Мир" — это не просто прекращение программы орбитальных полетов, конец нашей пилотируемой космонавтики, — это футорошок по-русски.

Когда в сумрачный мартовский вечер вождь популяции со слезой в голосе объявит нам о том, что "Мир", с позволения сказать, утонул, то все разговоры о каком-то великом будущем России станут отвратительным фарсом.

Сколько глумились хохмачи над тем, что советские дети мечтают стать космонавтами. Что ж, наступило время быть реалистами, прагматиками, профессионалами. Пора мечтать устроиться официантом в "Балчуг" или крупье в "Голден Пэлас". Если не возьмут, придется ранним утром убирать мусор. Тогда в редкую минуту, забравшись в железный контейнер, можно будет воображать себя космонавтом, глазеть в расцветающие небеса, где среди лучистых светил носятся спутники иной, высшей цивилизации.

Лет через пятьдесят о русских достижениях в космосе будет напоминать только цветной альбомчик, который издаст купивший себе физическое бессмертие меценат Сорос. В этом альбомчике, конечно же, будет отмечен тот факт, что когда-то первым человеком в космосе был простой парень из Оклахомы Джорж Гегрин.

Может, кто-то и будет осуществлять полеты к Марсу, Плутону и Меркурию, но не мы. Если с такими усилиями, с таким надрывом создававшийся поколениями гениев и духовидцев русский космический суперкомплекс был похерен, то, действительно, призвание наше — вести образ жизни поближе к почве.

Так заодно с "западниками" и "почвенники" всех мастей должны быть рады. Ведь нас отшвыривают именно к землице нашей: к гаражам и хибарам, к камням и рощам, каждая из которых, разумеется, имеет свое божество.

Со сверкающих эллипсов околоземных орбит, с обитаемых серебряных модулей чужих космических станций можно будет наблюдать занимательные сценки допотопной жизни — народец на промерзшей остановке сосет пивко ХХI века — "Бадаевское суперсветлое" — и рассуждает: "Ху из мистер Путин?"

Более пристальный взгляд на умерщвление "Мира" отсылает нас к понятию государственного суверенитета. Разумеется, сам факт немотивированного уничтожения флагмана отечественной космонавтики заставляет лишний раз задуматься о том, не является ли современная Россия объектом тотальной манипуляции извне?