Газета Завтра 39 (1243 2017)

Мы, русские, конечно, в большой степени сократики-платоники. И это хорошо и плохо. У нас получается примерно так:

— Что такое "русская мечта"?

— Это справедливость.

— А что такое "справедливость"?

— Так, смотрим словарь… "Справедливость — это справедливое отношение к кому-либо, беспристрастие, действие, соответствующее истине".

— Угу… а что такое "беспристрастие" и "истина"?

— Так, смотрим словарь… "Беспристрастие — это отсутствие пристрастия, справедливость"… Ой, кажется, это уже было… Так… "Истина — это адекватное отношение в сознании воспринимающего того, что существует объективно; правда; утверждение, суждение, проверенное практикой, опытом".

— Угу… А что такое "адекватный", "сознание", "объективно", "правда", "утверждение", "суждение", "практика" и "опыт"?

И так до бесконечности.

Почему так относительно долго и эффективно работала "советская стратегия", "советская мечта"? В частности ещё и потому, что сама идеологическая система подразумевала "запрет на сократизм" по отношению к ряду ключевых идеологем ("ленинизм", "социализм" и т.д.). В учебниках давались "научные" определения, которые не подлежали обсуждению. Кроме того, существовали лозунги-образы, слоганы, достаточно удачные для восприятия и запоминания ("ленинизм — это молодость мира", "любовь, комсомол и весна", "Ленин, партия, комсомол"). Начиная примерно с 70-х годов во всю эту сферу начал вкрадываться, скажем так, "ироничный сократизм", в конце концов расшатавший советскую мечту. В принципе, СССР был разрушен, в первую очередь, лингвистически, филологически.

Почему этого не произошло в Китае? Помимо всего прочего, ещё и потому, что такого "сократического поддона" в Китае не было и нет. И не может быть. Здесь нет и не было филологических предпосылок развала мечты. Они мыслят не "словами", а "конкретными ситуациями".

Мы, конечно, не Китай. Но мы и не Запад.

Мы любим повторять, что для появления русской мечты-идеи нам необходима экстремальная ситуация, а если вокруг скучные будни — "карету мне, карету!" Нам необходимо напряжение всех сил. А когда происходит такое напряжение? Когда нам и всем окружающим плохо.

Значит, получается, что русская идея есть идея преодоления трудности, горя, трагедии, идея спасения. Себя и остальных. Есть конкретная ситуация беды — и всё как-то формулируется само по себе.