Газета Завтра 4 (1156 2016)

В предисловии к антологии публицистики "Нашего современника" вы писали, что последние десятилетия в литературе — время публицистики. И это, безусловно, так. Я выскажу даже такую, быть может, крамольную мысль, что не две чеченские войны, а именно патриотическая публицистика отстояла единство России после распада СССР. Но почему же за это время не возникло художественного произведения, которое потрясло бы души людей, заставило их осознать произошедшую трагедию как духовный, нравственный катаклизм, что будет иметь последствия для многих поколений?

Александр КАЗИНЦЕВ.

Благодарю за высокую оценку нашей публицистики. Чтобы читатели могли понять, какого масштаба было это явление, перечислю всего несколько имён: Вадим Кожинов, Александр Зиновьев, Сергей Кара-Мурза, Юрий Бородай, Станислав Говорухин, Игорь Шафаревич, Александр Панарин, Наталья Нарочницкая, митрополит Иоанн Санкт-Петербургский и Ладожский. Я бы не стал противопоставлять чеченские войны и русскую публицистику. Скажу по-другому: патриотическая литература мобилизовала общество на отпор бандитам в Чечне. Свой скромный вклад внёс и я. За что экстремисты грозили отрезать мне голову. Но были и приятные моменты. После выхода моей работы "Чечня. Первый несданный рубеж" в 1995 году Вадим Кожинов на праздновании дня Победы в редакции сказал, что статья ставит автора в тот же ряд, где стоят бойцы Великой Отечественной.

Вы правы — масштабного произведения о русской катастрофе конца XX века до сих пор не написано. Но ведь и "Война и мир" появилась почти полвека спустя после 1812 года. Первыми на катаклизмы откликаются поэзия и публицистика. Они схожи по степени открытости и откровенности авторской позиции. Для более обстоятельного осмысления произошедшего должна возникнуть временная дистанция. И глубже, точнее — должен найти новое равновесие потрясённый мир.

Валерий СДОБНЯКОВ.

Александр Иванович, вы много работаете с молодыми — читаете рукописи, разбираете произведения на семинарах. Кого из наиболее интересных авторов могли бы сейчас отметить?

Александр КАЗИНЦЕВ.

Молодых надо не только напечатать. Ну будет у них одна публикация, две. Это раньше: напечатали — "и наутро проснулся знаменитым". Так было во времена, когда у журналов тиражи переваливали за миллион. А сейчас — печатайся сколько сможешь, головы не повернут, не заметят. Поэтому я лоббирую нашу молодежь: заказываю критикам статьи, вывожу на семинары, выдвигаю на премии. Кто-то цедит: хвалит своих. Отвечаю: хвалю не потому, что "свои", они "свои" потому, что лучшие.

Конечно, хотелось бы видеть в молодых продолжателей моего дела. Как писал замечательный эстонский прозаик Арво Валтон в романе "Лекарь": "Наконец пришло время, когда я серьёзнейшим образом озаботился тем, что мне надо где-то найти юношу или девушку, кому можно было бы передать свои знания и навыки". Но вслед за эстонским мастером должен признать: эти надежды иллюзорны. Молодые ищут собственную дорогу, их не прельщает перспектива идти проторенным путём.

И всё же… С гордостью упомяну об октябрьском номере "Нашего современника" за 2015 год. Я сам от начала до конца составил подборку молодых прозаиков и поэтов. Номер выпустили фантастическим по нынешним временам тиражом — 26 тысяч экземпляров! На вашу просьбу назвать интересных молодых перечислю авторов этого номера: прозаики Андрей Антипин, Платон Беседин, Андрей Тимофеев, Елена Тулушева, Антон Шушарин; поэты Марина Волкова, Антон Метельков, Кристина Кармалита, Полина Кондаурова, Елизавета Мартынова. Убеждён — вы еще не раз услышите эти имена.

Валерий СДОБНЯКОВ.

У каждого судьба, если он прислушивается к своему внутреннему зову, который у православных людей называется промыслом (так как они, и я в том числе, убеждены, что ничего в нашей жизни не происходит случайно), складывается так, как и должно это быть. И спасибо вам, Александр Иванович, что вы вняли этому зову и последовали в своём творчестве тем путём, каким и должны были последовать. Думаю, что в этом убеждены многие почитатели вашего таланта. И, конечно, спасибо за ответы на мои вопросы. Будем ждать новых ваших статей и книг.

На фото: Василий Макеев, Владимир Личутин и Александр Казинцев

После Распутина

После Распутина

Андрей Антипин

Культура Общество

из выступления на Шанхайском форуме писателей

На этом форуме я представляю российскую окраину — пусть и такую величайшую, богатейшую и колоссальнейшую по территории, что определение "окраина" ей как бы и не подходит, поскольку моя вовсе не "маленькая" малая Родина сама может прослыть целым государством, к которому лепится всё остальное…

Всё это я говорю о любимой Сибири!