Газета Завтра 523 (48 2003)

Формально остававшийся "живее всех живых" в созданном им государстве и в созданной им партии Владимир Ильич Ленин всё больше терял свои реальные черты, ибо к нему, к его авторитету обращались всё новые и новые представители власти. И Сталин был "Лениным сегодня", и Хрущев ратовал за "возвращение к ленинским нормам", и Брежнева именовали "Ильичом вторым", и даже Горбачев, как это ни выглядит странным сегодня, клялся именем Ленина, начиная свою "перестройку".

Естественно, все эти "ленины", сменяющие друг друга и враждующие друг с другом, уничтожали друг друга, оставляя как бесспорное только реальность забальзамированного, мумифицированного тела, лежащего в Мавзолее на Красной площади в Москве под надписью "Ленин".

Еще категоричнее было восприятие фигуры Ленина за рубежом, и книга известного словенского (в прошлом — югославского) интеллектуала Славоя Жижека демонстрирует меру понимания Ленина и России.

"Если и существует консенсус среди (всего что осталось от) сегодняшних радикальных левых, то он заключается в том, что для воскрешения радикального политического проекта нужно отказаться от ленинистского наследия: беспощадная сосредоточенность на классовой борьбе, партия как привилегированная форма организации, насильственный революционный захват власти, последующая "диктатура пролетариата"… разве не следует отречься от всех этих "зомби-концептов", если левые хотят иметь хоть какие-то шансы в условиях "постиндустриального" позднего капитализма?" — спрашивает автор. И вот как отвечает на этот вопрос он сам, пройдя 13 (не 12 и не 14, а именно 13) собственных "опытов о Ленине": "Сегодня Ленин кажется фигурой из другого времени: не то чтобы его идеи централизованной Партии и т.д. представляли "тоталитарную угрозу", скорее кажется, что они принадлежат другой эпохе, к которой мы не имеем никакого отношения. Однако вместо истолкования этого факта в качестве доказательства того, что Ленин устарел, возможно, нужно рискнуть выдвинуть противоположную гипотезу: что, если эта недоступность Ленина свидетельствует о том, что что-то не так с нашей эпохой? Что, если тот факт, что мы воспринимаем Ленина как неуместного, "несинхронного" нашей постмодернистской эпохе, передает куда более тревожное послание о том, что само наше время "не синхронно", что историческое измерение исчезло из него?"

Между тем ленинская революция ни в коем случае не была "радикальным политическим проектом" — в противном случае она бы просто не состоялась, как не состоялся ни один "радикальный политический проект" на Западе (за исключением фашистского). Великий Октябрь соединял в себе не только политический, но и экономический, и идейный проект, причем в правильных иерархических отношениях, что и предопределило его (нашу) победу.

Обращает на себя внимание следующий любопытный факт: книга Жижека о Ленине вышла в России при непосредственном участии Коммунистической партии Российской Федерации (что отражено на обложке книги). Интерес российских коммунистов к представителям "левой" европейской среды — явление не новое и в целом закономерное. Однако эта новая книга о Ленине может быть востребована не только интеллектуалами, близкими к КПРФ. Некоторые наблюдения Жижека в самое ближайшее время могут оказаться полезны лидерам и функционерам компартии, занятым в деле партийного строительства.

Читаем например главу "Апология Сталина". Жижек пишет: "Недавно изданные по-немецки дневники Георгия Димитрова дают нам уникальную возможность увидеть, что Сталин полностью осознавал, каким образом он получил власть, неожиданно проясняя тем самым свой знаменитый лозунг "Кадры решают все". Когда на обеде в ноябре 1937 года Димитров возносил хвалы "великой удаче" международного рабочего движения, у которого есть такой гений, как его вождь Сталин, Сталин ответил: "...я не согласен с ним. Он даже выразился не по-марксистски. <...> Решающее значение имеют кадры среднего звена". (07.11.37). Яснее он высказался об этом абзацем ранее: "Почему мы победили Троцкого и других? Известно, что после Ленина Троцкий был у нас вторым по популярности. <...> Но у нас была поддержка кадров среднего звена, а они донесли наше понимание ситуации до масс... Троцкий не уделял никакого внимания этим кадрам". Здесь Сталин разъясняет тайну своего прихода к власти: будучи мало кому известным генеральным секретарем, он выдвинул десятки тысяч кадров, обязанных ему своим возвышением... Именно поэтому Сталин не желал смерти Ленина в 1922 году, отвергнув его просьбу дать ему яд, чтобы распрощаться с жизнью после тяжелейшего удара; если бы Ленин умер уже в начале 1922 года, вопрос о преемственности не был бы тогда решен в пользу Сталина, поскольку Сталин как генеральный секретарь еще не внедрил в аппарат Партии достаточного количества своих назначенцев, — ему нужен был год или два, чтобы после смерти Ленина он мог рассчитывать на поддержку тысяч кадров среднего звена, им же самим и выдвинутых, чтобы расположить к себе крупные имена старой большевистской "аристократии".

Юрий ПУТРИН