Газета Завтра 580 (1 2005)

— Взаймы брал, конечно. И в теневой экономике участвовал. Первый трактор купил за ящик водки. Он у меня до сих пор на ходу.

— У кого купил?

— У мужика.

— Как же так, неужели мужику самому не нужен был трактор?

— Не его это дело — на земле корячиться. Не нравилось это ему. Не хотел он этим заниматься. Я его перевоспитывать должен, что ли. Он взрослый человек. Решил по своему уму.

— Неужели все-таки не легче было бы к какой— нибудь обжитой деревне пристроиться. Социум там. Магазин, клуб, школа, автобусная остановка...

— Задешево купить хочешь. Лариса такой хлеб печет, что ни с каким магазином не сравнишь. Школа — да. Первую зиму ребята школу пропустили. Возить не на чем было. Лариса с ними занималась. Я вообще к школе спокойно отношусь. Главное — домашнее задание выполнять. Дома с родителями, чтобы все от корки до корки ребенок прорабатывал. А в школу и через день, два можно. Можно сказать, заочно обучались. Троек почти не было. И оба в институты поступили. Один в молочный — в Вологду. Другой, в лесотехнический, в Архангельск.

— А с медпунктом как? Мало ли что может случиться.

— Вообще, человек за свою жизнь по-настоящему болеет очень мало. Люди больше боятся болезней, чем болеют. За десять лет у нас не было вопросов к медикам. Даже Кирюшку мы с Ларисой родили в баньке. Потом до самой школы парень жил без регистрации. Смешно. Но его не числилось не только в медпункте, но и в государстве вообще. Сначала, сразу после рождения, некогда было с этим морочиться, а потом, верите — нет, мы вовсе забыли. Надо было в загс везти за шестьдесят километров, или целую комиссию на дом вызывать. А зачем? Родился и точка. Я вообще хотел вырастить его таким русским Маугли. Но потом подумал, что это будет беспределом. Он мне потом спасибо не скажет. Свободным можно быть и со свидетельством, с паспортом, с военным билетом. Главное, чтобы не кланялся никому. Он родился уже под трехцветным флагом. И я ему установку заложил: пускай любит такую Россию, в какой ему выпало родиться. Всяческий политический яд в его душу впрыскивать не собираюсь. Пускай для начала хотя бы десять заповедей освоит. Главное, чтобы самостоятельный был. Чтобы в автономку со временем ушел.

— Может показаться, что ты, Николай Павлович, людей, мягко говоря, недолюбливаешь.

— Христос я, что ли? Хотя вообще — то я к ним нормально отношусь.

— А они к вам?

— Не мозолю им глаза лишний раз — пускай и на том спасибо скажут.

— Так и говорят о тебе: в свое удовольствие Шестаков живет. Власти его нянчат. Никакой пользы от него обществу.

— Я кормлю с десяток людей. Налоги плачу. Какая еще от меня польза требуется? В свое удовольствие живу. Не спорю. Чтобы утром проснуться, и сразу радостью окатило. Чтобы хорошо было на душе. Конечно, ради этого все. Ради души. А насчет того, что власти меня любят — вранье, к сожалению. У меня с властями непрекращающаяся холодная война в форме двойной бухгалтерии. И горячая — кулаком по столу в различных конторах. Года два только власть мне и не мешала, когда я устраивался и головы из леса не высовывал. Тогда она мне даже кредит дала. Теперь я его выплатил — и вообще свободен на все сто. А как только первую продукцию повез на мясокомбинат, она, власть, сразу по голове расценками. Моих телят за полцены принимали, а сами гнилой гуманитаркой народ травили. Тогда большой перелом и произошел. Колхозы всю скотину под нож пустили. Овощами занялись, картошкой. А я купил две морозильные камеры по двести литров, на УАЗ поставил и начал возить в Подмосковье. Точки у меня были в Щекине, Реутове, Электроуглях. И за рубщика, и за водилу, и за экспедитора — все сам. На выручку купил силикатного кирпича, достроил коттедж. Купил станок — "карандаши" точить для срубов. И к тому времени, когда под Москвой свои фермеры раскрутились, из колхозных пайщиков сколотили кооперативы, меня от столицы вытеснять стали, я с леспромхозом договор заключил на рубку в недоступных кварталах. Оттуда только вертолетом можно лес вывозить. А я с тех делянок старым дедовским способом весной по большой воде — в плоты, в караваны лес связал и по малой речке приплавил. Правда, старший сын у меня тогда чуть не утонул, ногу сломал на катище. Я его километров двадцать пять на себе пер. Сам шину накладывал. Вот тогда первый раз в больницу ездили. Посмотрели мою шину, сделали рентген — годится, говорят. Через месяц парень уже на мотоцикле катался.