Газета Завтра 595 (16 2005)

Лишь упрямый литовец Эймунтас Някрошус режиссировал спектакль как бы помимо замысла Сорокина, а часто даже вопреки замыслу. Согласно либретто Розенталь — гениальный учёный, добивающийся поразительных результатов, получивший от Сталина три ордена. А на сцену режиссер Някрошус выводит толпу клонированных уродов, откровенную розенталевскую халтуру. Сталин бы за таких уродцев не орденами награждал, а расстрелял Розенталя, как врага народа. По замыслу либреттиста, за Розенталем должны были следовать стройные ряды спортсменов или статных стахановцев, а Някрошус по видеоряду неоднократно показывает как творение учёного — стадо баранов — синоним трудового советского народа. Но замечу, что в сорокинском либретто этого обаранивания советского народа не было. Нет этой темы и у композитора. Сорокин пробовал воссоздать по клише старых либретто типичную драму избранных людей, гениев, не понятых толпой, типичную романтическую трагедию любви, Десятников каждую из пяти картин оперы превращает в музыкальный дайджест пяти клонов композиторов. Первая картина — Вагнер с его божественным лебедем. Вторая картина ведет нас к мотивам Чайковского. Третья к народному действу Мусоргского. В четвертой царит романтик любви Верди. В пятой жить остается один Моцарт. Если бы режиссер оперы оставался, по традиции, малозначимым лицом, лишь умело расставляющим певцов на сцене, мы бы на самом деле посетили музей пяти прославленных композиторов. Если кто и оживил эту оперу, заставил действие крутиться, а зрителей негодовать и переживать, это режиссер Някрошус, с европейским презрительным взглядом показавший российский хаос и бессмыслицу. Эймунтас Някрошус, выпускник ГИТИСа и любимый ученик Андрея Гончарова , с присущей нынешним прибалтам русофобией, умело превращал всё статичное оперное действие в издёвку и фарс, часто побеждая на сцене и композитора, и либреттиста. Может быть, он и оживил своей разрушительной идеологией, своей едкой антирусской сатирой достаточно тривиальную и скучную схему либретто, но, если и возникал на сцене "сумбур вместо музыки", то только по вине Някрошуса, из унылого, но стройного и последовательного музыкального и сюжетного клона старых опер сотворившего явную издёвку над всеми героями сразу, над пространством и временем всего оперного действа. Певцов спасало иной раз только явное непонимание замысла режиссера, и они пели свои героические или романтические арии посреди творящегося на сцене российского беспредела.

Думаю, вряд ли об этом мечтали композитор Десятников и либреттист Сорокин. Знаток музыкальной культуры, явный ценитель оперного искусства прошлого, Леонид Десятников с увлечением создал композиторские клоны, заполнив их музыкальными аллюзиями на "Волшебную флейту", "Евгения Онегина", "Лоэнгрина", "Бориса Годунова" и другие известные оперы . Этакая музыкальная центонность, цитирование любимых композиторов. Вплоть до использования их любимых музыкальных инструментов. Всё от души, но всё музейно. Так что, когда музыкальный руководитель постановки и дирижер Александр Ведерников говорит о новой классике двадцать первого века, он явно преувеличивает. На мой взгляд, всё-таки это скорее призрак оперы девятнадцатого века, нежели новая опера века двадцать первого.

Первое действие даже литературно было провалено Сорокиным, ибо в нем абсолютно ничего не происходило. Самостоятельный сюжет начинается лишь после антракта. Клоны композиторов после смерти Розенталя и перестроечных судорог, сопровождающихся словами Ельцина: "Я вам честно скажу, что у Российского государства нет денег на дублирование. Это раз. И два: хватит, понимаешь, заниматься нам этой сталинской ерундой!", встречаются на площади у трех вокзалов. Там они работают как уличные музыканты, играют и поют, собирают деньги по кругу. Там встречается Моцарт с проституткой Таней, и начинается у них большая любовь. Моцарт хочет увезти Таню из проклятой Москвы, которую все они не любят, в теплый Крым, жарить мидии и пить красное вино. С ними собирается ехать на юг вся четверка музыкантов. Но перед самым отъездом их отравляет сутенер, которому не нравится, что у него увели проститутку. Все герои умирают. Кроме Моцарта, у которого иммунитет ко всем ядам. Он один, и он не знает, что ему делать в этом страшном мире.

Зачем создавал Розенталь своих клонов? Играть у трех вокзалов? Для самоудовлетворения? Сюжет откровенно неинтересен. Тем более, что история любви проститутки и Моцарта — тоже откровенный оперный клон. Даже имя Татьяна — чересчур оперно и клонировано. Скорее идея интересна для композитора: создать пять музыкальных образов самых великих оперных композиторов.