Газета Завтра 599 (20 2005)

Моя милая, дорогая бабушка Вера Ильинична, мать девяти солдат! И что бы делали самые знаменитые и прославленные маршалы, если бы на Руси не было таких, как ты? Сейчас, когда таких, как ты, просто уже не существует, и Россия еле-еле может наскрести солдат на локальный конфликт в Чечне — что будет, если повторится некий глобальный военный кризис? Поднимать сразу руки вверх? Техникой воевать, подобно американцам, мы не умеем, что та же Чечня показала, где по-прежнему жалели авиацию и снаряды, отправляя на передовую наспех одетых и всё также плохо вооружённых бойцов. А людских ресурсов у нас уже давно нет. Исчезли такие, как ты, одна из миллионов русских женщин, в голоде и в холоде растивших детей, не получая от государства на воспитание ни копейки денег. Но кто-нибудь сказал хоть слово на нынешнем юбилее победы о солдатских матерях? Не тех, лживых сегодняшних псевдосолдатских откормленных матерях, ратующих за уничтожение любой русской армии, охотно встречающихся с чеченскими полевыми командирами и потому претендующих на Нобелевскую премию за свой вклад в унижение России. А тех, кто отправлял своих детей на фронт, а потом получал одну за другой похоронки. И никаких пенсий и наград, никакой государственной заботы. Вот и сейчас на её могиле в Архангельске полусгнивший фанерный столбик и ничего более.

И это — мать первого в России десантника, ставшего за свой подвиг в марте 1945 года Героем Советского Союза и зачисленного навечно в списки воздушно-десантной дивизии, долгое время располагавшейся в Кировабаде? Может быть, командование ВДВ возьмёт шефство над её могилой?

Всего у бабушки было двенадцать детей. Трое старших умерли ещё до войны. Один — четырёх лет. Один — двадцати. Третьему — Павлу — было уже около сорока, была и своя семья, умер перед самой войной. Муж её Иван тяжело заболел ещё в начале коллективизации. А вскоре и умер в 1935 году от инсульта. Он был хорошим сапожником, этим ремеслом и кормились все. В отца пошёл сын Евгений. Он и в Архангельске быстро стал главным сапожником при Военторге. В его сапогах щеголяли архангельские начальники. Дети росли, и один за другим перебирались в областной город Архангельск, где можно было хоть как-то жить и работать. Незадолго до смерти отца вся семья успела построить просторный дом. До этого жили в старом дедовском доме, построенном ещё до его отъезда в Петербург. Но обжить новый дом уже не успели. Отец умер, семье не было возможности кормиться. Вера Ильинична приняла решение всей семьей перебираться в Архангельск. Там была работа, были крепкие мужские руки её сыновей.

На примере поморской семьи Галушиных можно проследить и великий исход русского крестьянства. Не от хорошей жизни статные поморы, крепкие мужички, сызмальства приученные к воде и рыбному промыслу, перебирались с берегов полноводной рыбной кормилицы Северной Двины, из крестьянских просторных изб — в крохотные коммуналки. Из когда-то богатых поморских деревень с двухэтажными избами, с знаменитыми холмогорскими коровами и обильным рыбным промыслом к середине тридцатых годов выехала в города добрая половина населения. Среди них и семья Галушиных. Сегодня из этих деревень выехала и вторая часть населения. Дома или заброшены, или заселены дачниками из Архангельска, до города всего шестьдесят километров. Местных в Ломоносове почти не осталось.

Первым в Архангельск переехал Павел. К нему потихоньку стали перебираться младшие. Еще силен был соборный семейный дух, друг другу братья помогали, как могли. Сын Ваня, 1913 года рождения, сначала переехал сам. Устроился работать в "Севкрайпушнину", получил комнатушку в коммуналке, а затем перевёз в Архангельск мать со всеми младшими. Кто постарше, учились на разных курсах, затем устраивались на работу, жили в общежитиях. Получать хорошее образование не было ни времени, ни возможностей. Надо было выживать самим, помогать матери с младшими Валей и Проней. Валю на время взял к себе старший брат Евгений, живший на другом берегу Северной Двины, на 14-м заводе. Вот так и бегала моя мама ещё малышом зимой через Северную Двину от брата к маме почти каждый день. Василий, Мария и Сергей уже жили отдельно, учились. Агафон пошёл в моряки.

Вера Ильинична и в Архангельске была крепким связующим центром всего семейного клана. Давала советы, просила о помощи наиболее нуждающимся братьям. О себе по привычке не думала. Чересчур всегда много забот было, чтобы еще и собой заниматься. Тем более, на выехавших из деревни смотрели долгое время с опаской. То ли от раскулачивания сбежали, то ли от голода, то ли от колхозов. И стаж крестьянский никуда не шёл, будто в деревне не работали, а дурью маялись. Никаких пенсий Вере Ильиничне ни за работу в колхозе, ни за детей не полагалось. Младшим за отца был Иван, и две комнаты, где жила в коммуналке вся семья, были получены им. Денежно больше всего помогал Агафон. Он плавал по всему миру, прилично получал, часть денег каждый месяц отсылал в Архангельск маме с младшими Валентиной и Прокопием.