Газета Завтра 603 (24 2005)

КРЕМЛЬ И НИЖНИЕ АВЧУХИ Большая политика на малой моей родине Николай Анисин

КРЕМЛЬ И НИЖНИЕ АВЧУХИ Большая политика на малой моей родине

Путь в мою деревню Нижние Авчухи из центра Москвы — простой. С Ленинского проспекта — все прямо, прямо и прямо. Надо ехать, никуда не сворачивая, по Киевскому шоссе. Слева останется Калуга, справа потом — Брянск. И через полчаса — вот поворот к Нижним Авчухам.

Стоп. Приехали. Предлагаю взглянуть, как за 400 километров прямой дороги от Кремля в брянской деревне напрямую отражается свет кремлевских звезд. Свет большой политики — в прошлом и настоящем.

Когда в дугу проклятого врага согнула Курская дуга, крупные войска немцев были переброшены на Брянщину. С приказом закрепиться на ней и любой ценой перекрыть наступление Красной Армии на Киев, Харьков и Гомель.

В нашем Брасовском районе бои шли страшно ожесточенные. Окрест Нижних Авчухов — на Красном поле, в Матюхином логу, на Роднухиной горке, у Жуткого вира окопалась чуть ли не целая немецкая дивизия. Окопалась и не отступила. Ее уничтожили. Но вместе с деревней.

Осенью 1943 года авчушанские старики, женщины и дети, прятавшиеся от бойни в лесу, вернулись на пепелище. Рядом со сгоревшими избами — трупы немцев, оружие, боеприпасы, стреляные гильзы…

Той осенью Нижние Авчухи ушли под землю — в погреба и землянки. Спасала все потерявших авчушан природа. Нужны дрова — вот он лес. Рыбы в речке — полно. Ловить окуней, лещей, щук, налимов можно было даже в лютый мороз — стоит только прорубь прорубить. Выживали авчушане и охотой — дичи и зайцев тогда в нашем краю было несметно. Тем не менее — авчушане видели сны о корочке хлеба…

Еще гремела война, еще главным в стране был лозунг "Все для фронта, все для Победы", но уже весной 1944 года в Кремле решили, что Нижние Авчухи и прочие бедствующие русские деревни не должны быть брошены на произвол судьбы. Авчушанский колхоз этой весной получил в дар от государства семенную рожь, десять лошадей, телят и солому для крыш вновь поставленных конюшни и фермы.

Государственный лес крестьянам Нижних Авчухов выделялся бесплатно. И как только в 1945 году стали прибывать демобилизованные мужики-фронтовики, наша деревня выбралась из погребов и землянок.

Избы каждой семье строили всем миром. Всем миром и отмечали новоселье. Нижние Авчухи коллективно возрождались из пепла, и все крестьяне верили — впереди у деревни самая счастливая жизнь. И для такой веры были основания.

В первое после войны пятилетие в новых избах в Нижних Авчухах частенько появлялись незваные гости — вербовщики. То есть уполномоченные по набору рабочих на стройки в разрушенных городах Украины и Белоруссии. Вербовщики гарантировали молодым авчушанам выдачу им паспортов, прописку в общежитиях, сулили приличные заработки и получение в недалеком будущем квартир в восстановленных городах. А что слышали в ответ?

— Жить в Донецке или Минске, конечно, хорошо, но в Нижних Авчухах лучше.

По словам старейшины нашей деревни деда Глеба, тех авчушан, которые в послевоенную пору поддались соблазну города, можно пересчитать по пальцам одной руки. Ну, чего ради менять привычный, милый сердцу уклад жизни в деревне, если в ней наступает благодать?

Авчушанский колхоз за пятилетие после победного салюта обзавелся не только конюшней и коровником, но и свинарником, птичником и пасекой. На полях колхоза выращивали рожь, картофель, овес, ячмень, гречиху, сахарную свеклу. Колхозу устанавливался план — столько-то продукции сдать государству. Все, что производилось сверх плана, делилось между колхозниками. По трудодням. Уравниловки при том не было. Трудовой день доярки стоил вдвое-трое больше трудового дня сторожа, день жатвы серпами оценивался выше, чем день покоса. По трудодням распределялись и деньги, полученные от государства за сданную по плану продукцию.

Доходы от работы в колхозе позволяли жить — не тужить. Но при всем том никому из авчушан не запрещалось, говоря по-нынешнему, заниматься личным бизнесом. То есть подрабатывать в свободное от колхозных нарядов время.

Деревня Нижние Авчухи триста лет была гончарной столицей брянского края. Лучшие глиняные кувшины, кастрюли, кружки делались у нас. Искусство их изготовления передавалось из поколения в поколение. Круги гончарные у мастеров были персональные, горн — общий на всю деревню. Когда тот или иной крестьянин-гончар обжигал в горне свои изделия, колхоз выделял ему телегу с лошадью: езжай торговать по деревням и районным центрам хоть три дня, хоть неделю. Спрос на глиняную посуду был высоким, и благосостояние авчушанских гончаров росло из лета в лето.