Газета Завтра 818 (30 2009)

Жители счастливой "России-победительницы" с детства, со школьной скамьи (этому там учат) учатся преодолевать страдания высшего порядка, возникновение которых неизбежно. "Онтологические муки" есть по сути своей муки родовые, муки разрыва тех духовных пелен, которые сковывают индивидуальную душу и мешают ей на пути к Богу. Ощущение Бога, Света его и одновременное ощущение временной Бездны - это есть причины и радости и страдания как имманентного свойства русского духовного Пути. Пути к Богу и Бездне одновременно.

"В наиболее высшем, запредельном выражении Русская душа, или Вечная Россия, как угодно, является посредником, связующим звеном между Богом и Бездной, последней непостижимой бездной, по ту сторону Абсолюта, за его пределами", - говорит Русанову духовный учитель-мистик Павел Корнеев.

Однако пребывание Арсения Русанова в счастливом, но не безмятежном мире "России-победительницы" ставит его в бытийственный тупик: радость и счастье от пребывания "счастливой России" все более омрачаются тоской по оставленной земной России - родной России боли, страха, отчаяния, обездушивания и смерти. Желая, но не имея возможности, пребывать в обеих Россиях, Русанов всё же делает выбор - возвращается в "Россию-мученицу".

В эссе "Метафизический образ России" автор стремится увидеть и понять образ России в русской литературе, прежде всего в поэзии, понять ее духовную сущность на уровне интуитивного, даже мистического постижения. Анализируя творчество Блока, Есенина, Волошина, Юрий Мамлеев приходит к положению, что при внимательном рассмотрении мысль, чувство, ощущение о том, что Россия духовно беспредельна, заложено во всей русской культуре. А само наличие и в классической, и в современной русской культуре особого духовно-мистического начала может защитить Россию от гибели. Духовность есть связь с божественным началом, отражение Бога в душах и мире. "Человеческая история управляема на самом деле неподвластными человеку высшими силами… Но истина человека и его истории заключается в примате духовного начала, которое вечное, в то время как все остальное в человеческой истории временно. Отсюда ясно, что Россия духа может сохранять и спасать Россию как страну и как государство на протяжении всех изгибов так называемого мирового процесса".

Марина Алексинская PAS ВПЕРЁД

Вечер 19 июня выдался пасмурным и дождливым. Любители кино под пестрыми зонтами сбивались в стайки перед заграждением у памятника Пушкину, ждали дефиле "звезд" по случаю открытия Московского международного кинофестиваля. Любители балета с вопросом о лишнем билетике рассредоточились по маршам и ступеням лестниц, ведущих на Новую сцену Большого театра: закрывался ХI Московский международный конкурс балета. Вот так и соприкоснулись на миг и разошлись, как корабли, два космоса - кино и балет, и если кино называли искусством номер один для страны социализма, то нет-нет, да и задумаешься: почему страну социализма представлял балет? Попытка на скорую руку дать ответ увязает в тягучих, как смола, и сладких, как патока, поисках утраченного времени…

Я не люблю Московские кинофестивали. Как-то в 80-х годах я попала на внеконкурсный показ картины Феллини "И корабль плывет". Контраст между ажиотажем публики перед кассами кинотеатра и быстрыми пробежками той же публики вдоль рядов к выходу кинотеатра минут через пятнадцать после начала сеанса подивил меня, пожалуй, больше чем сам фильм. Другое дело - московские конкурсы балета. Вспоминая их, я слышу аромат цветения яблонь и сирени, что росли в старом сквере перед Большим театром, я вижу хрустальные брызги, летящие ввысь из чаши старого фонтана; развевались иноземные флаги, что были прикреплены к колоннам, и кавалькады дипломатических машин следовали к центральному порталу. Партер дышал "духами и туманами", публика была нарядной, одним словом, Большой напоминал в те дни царство Гвидона. Судейские столики с настольными лампами стояли в ряд в партере, и ощущение пушкинско-го "за морем житье не худо" охватывало при виде выхода жюри. Иветт Шовире, Алисия Алонсо сбивали с ног изысканностью грации. Шел ниспадающий свет хрустальных люстры и бра, пауза, и на сцене один за другим появлялись в бравурных пируэтах и фуэте фигуранты конкурса.