Газета Завтра 973 (30 2012)

Говорят, что публикация правительственного проекта закона о готовящейся миграционной амнистии, в разы увеличит поток нелегальных мигрантов на русские территории

Другие слухи

Реклама

Реклама

Адрес редакции:

119146, Москва, Фрунзенская наб., 18–60

Электронная почта: zavtra@zavtra.ru

Телефон: (916) 502-49-86

Служба рекламы: (903) 131-53-97

Технический блог

Электронная почта технического отдела web@zavtra.ru .

(function(w, c) { (w[c] = w[c] []).push(function() { try { w.yaCounter11286280 = new Ya.Metrika({id:11286280, enableAll: true, webvisor: true}); } catch(e) { } }); })(window, "yandex_metrika_callbacks");

Возле реализма Возле реализма Алексей Татаринов 25.07.2012

Часто слышны слова о том, что словесность наших дней — сплошной постмодернизм: за текстами Пелевина и Сорокина, Шарова и Липскерова совсем не видно произведений, посвящённых современному человеку, который старается справиться с проблемами нового века. Не думаю, что идея тотального наступления постмодернизма в современной литературе верна...

Никакой фантастики, отражены основные изменения языковой нормы, тщательно воссозданы социальные контексты, интерес к типичному сознанию, оказавшемуся в предсказуемых границах, построенных нашим сейчас. Русская литература, зная, где располагаются национальные вершины, стремится быть реализмом. Востребован он и как издательский проект. 

Сложнее вопрос о сущности и качестве подобного искусства, о его силе и способности поднять русскую словесность на новый уровень.

Популярность реализма подтверждает процесс поиска необходимого эпитета, призванного усилить те или иные грани классической эстетики. Юрий Мамлеев, стремясь спасти "вечную Россию" от провокаций ада, много лет разрабатывает концепцию "метафизического реализма". Более десяти лет назад объявил о начале своего пути "новый реализм", который активно развивался в прозе Шаргунова, Сенчина, Прилепина, теоретически оформлялся в манифестах и статьях Елены Погорелой, Андрея Рудалёва и других критиков...

"Реализм — это я", — могли бы сказать многие современные русские писатели. Пользователи Сети знают, как популярны сегодня разнообразные формы дневников, исповедей, комментариев к событиям. Писателем может почувствовать себя каждый. Одна из главных тенденций литературы нового века — ставка на автобиографическое начало, поиск художественности в собственной повседневности, желание самого себя — часто неприкаянного, но всё равно любимого — сделать главным персонажем рассказа, романа, сборника. 

На особом внимании к собственной биографии строится большинство текстов Сенчина, умеющего преображать в слове житейский аутизм и депрессивную тяжесть. 

Сергей Шаргунов в прошлом году выпустил "Книгу без фотографий", состоящую как раз из многочисленных снимков своего прошлого...

Эдуард Лимонов в новом романе "В Сырах" спокойно рассказывает о годах, проведённых в одной из московских промзон после выхода из тюрьмы. Сообщает, чем и с кем жил, как женился на Актрисе, родил с ней двоих детей и расстался. 

Но главное в ином: состоявшаяся личная реальность даёт писателю возможность говорить о том, что он — Фауст, сближающийся в героическом архетипе, созданным Гёте. Лимонов–Фауст, сохраняя безусловный интерес к своей биографии, начинает проповедовать: о том, что люди — биороботы, что они созданы какой-то космической слизью, нуждающейся в энергетической пище. Только восстание против Создателей спасёт нас. Данная мысль озадачивает, но точно объясняет неисчезающую революционность автора.

Андрей Аствацатуров, питерский писатель и преподаватель зарубежной литературы, в прошлом году опубликовал "Скунскамеру", в 2009 году вышел его первый роман "Люди в голом". Аствацатуров не Лимонов: ему не нужны потрясения, он ни с кем не собирается бороться. Он пишет о занятных мелочах персонального опыта, о встречах с коллегами, студентами, случайными прохожими. Мастерство повествователя сказывается в ярких эпизодах, способных предстать и запоминающимся анекдотом, и мировоззренческим символом. Обращение к себе для Аствацатурова самодостаточно, и всё же из этого рождается нечто большее: мысль о том, что любой эпос, заставляющий человека встать под какое-то знамя, опасен и нуждается в строгом отрицании. "Только не доставайте меня", — такова подтекстовая просьба повествователя в "Скунскамере".