Газета Завтра 973 (30 2012)

Этой весной вышла книга рассказов Андрея Рубанова "Стыдные подвиги". Перед читателем проходит жизнь героя, совпадающего с автором в имени, фамилии, биографии. Он показывает себя... пионером, советским солдатом, бизнесменом, пресс-секретарём в Чечне, рабочим на московской стройке. "Стыдные истории" в границах популярного ныне жанра, который можно обозначить как "автобиографический роман в рассказах". Этапы жизни автора, сообщения об успехах и провалах создают образ поколения. 

И вот тут есть нечто по-настоящему важное. Любопытное оказывается поколение: конкурентов перестреляли, сами от пули спаслись, денег заработали. На шпагат ребята могут садиться, с ненужными женщинами расставаться. Но эти крутые пацаны, играя мускулами и кошельками, проморгали страну, потому что занимались только собой. 

Кстати, это одна из доминирующих черт современного возлереализма — эгоцентризм, часто хвастливый. Поэтому и называется рубановская книга "Стыдные подвиги".

Есть место и для социально-критического познания реальности: не личность, не внутренний мир человека оказывается на первом плане, а образ отвратительной системы/схемы, построенной постсоветскими катастрофами. Такова ситуация в двух романах, появившихся в этом году: "Захвате Московии" Михаила Гиголашвили и "Немцах" Александра Терехова. 

В обоих произведениях Россия предстаёт захваченной территорией. Вроде бы нет расхаживающих по улицам внешних врагов, но все ключевые позиции — префектуры и спецслужбы, органы борьбы с преступностью и более высокая власть — показаны как пространство обогащения тех немногих, кто получил желанный статус и может решать личные проблемы под видом государственных. 

Особенно убедителен Терехов. Предпринятое им художественное исследование столичной префектуры, где правит ненасытный монстр, заставляет читателя увидеть эпическое полотно: на просторах родной страны царствуют хищники, не только растаскивающие по личным закромам весь материально-финансовый мир, но и уничтожающие саму человечность, как это делают в соответствующих жанрах вампиры или инопланетные захватчики. 

И нет эпического героя, способного разогнать нечисть. Через судьбу Эбергарда, главного персонажа "Немцев", Терехову удалось показать, как россиянин наших дней, независимо от национальности и вероисповедания, погружается в религию компромисса: если правят лицемерие и несправедливость, и ничего сделать нельзя, — надо делать то, что даст тебе персональную нишу в мире всеобщей неправды. Ругать всё и вся, вздыхать о погибели страны и стараться при этом урвать значительный кусок — вот закон комфортного выживания. Верещишь о том, что всё плохо, а действуешь так, чтоб было ещё хуже.

Серьёзных успехов, связанных с эстетикой реализма, добился Захар Прилепин. В феврале текущего года вышел сборник его повестей "Восьмёрка", в котором автобиографизм — этот детский сад реализма — если и присутствует, то свободно растворяется в сюжетном разнообразии. Незаметная драма современного молодого человека, которому надо становиться отцом, занимает автора. Речь идёт не о формальном статусе отца, у которого есть ребёнок, а об отцовстве как состоянии, при котором серьёзность восприятия мира исключает инфантилизм и депрессивность, вызванную себялюбием. Прилепин действительно разнообразен: много актуальной публицистики, есть военная проза ("Патологии"), социальный реализм ("Санькя"), психологически развитый автобиографизм ("Грех"), художественное жизнеописание Леонида Леонова, есть и вполне модернистский текст — роман "Чёрная обезьяна".

Творчество Прилепина — важный симптом нашей современной словесности, пытающейся вернуть былые позиции. Прилепин понимает, что надо быть разным, не бояться жанровых экспериментов. Многие ждали, что автор "Саньки" принесёт с собой идеи и образы революции, захочет большего, чем издание хороших книг и популярность востребованного писателя. Но Прилепина, как и многих, привлекли интересы среднего класса, который... желает жить тихо, разумно, долго. И читать книги, оберегающие покой. Большой реализм растёт из тяжелых страданий. Но разве пожелаешь себе и ближним испытаний, которых можно не вынести?..

Даже лучших творцов современной словесности преследуют демоны масскульта: фрагментарность и торопливость, клановость, успешность, себялюбие, выраженное в литературных автопортретах, и самый мрачный бес — страх одиночества, боязнь выпасть из обоймы, исчезнуть надолго, чтобы создать мир, который навсегда. 

Возле реализма удобно. Сейчас наша литература пребывает именно здесь — в относительном комфорте, при весьма слабом интересе интеллектуального народа. Нет нового русского текста, от которого невозможно отказаться.