Где болит? Что интерн делал дальше

– Ладно, дорогуша, никто к тебе не записан, – ответила она через мгновение, возвращаясь из Бронкса назад в ближние графства, – но, когда закончишь с ней, не забудь, что тебе надо идти в больницу к Иену Хэммету. И кстати, у меня закончились мармеладки, так что…

– Даже не думай, – возмутился я, – и вообще, я с тобой еще не закончил! Ты зачем дала мой личный номер менеджеру отеля? Честное слово, когда-нибудь я тебя убью!

– Прости, дорогуша, страшно спешу, надо еще кучу писем напечатать, – смеясь, ответила Джой.

– Убью! – повторил я.

– Извини, клавиши так стучат, ничего не слышу.

Она повесила трубку.

Я спустился вниз: там, в приемной, меня дожидалась Кассандра.

– Большое вам спасибо, что заступились за меня, – сказала она, вытаскивая из-за спины сверток. В нем оказался кашемировый свитер.

– О нет, – в отчаянии простонал я.

– Я не знала, какой цвет вам больше подойдет, – продолжала она, – поэтому купила все четыре.

Из-за спины появилось еще три пакета.

– Прошу, скажите, что это шутка! – взмолился я, хватаясь руками за голову.

– Это Брамс, – сказал Иен, настороженно глядя на меня.

Мне показалось, я не расслышал.

– Вы сказали, Брамс?

Он уставился в пол.

– Да, это Брамс. Из-за него я не принимаю лекарства, – выпалил он.

Сидя на стуле, Иен постоянно крутился и ерзал на месте.

Внушив Кассандре, что она немедленно должна вернуть кашемировые свитера в магазин, где их купила, а потом шагать прямиком домой, ни в какие другие магазины уже не заходя, я отправился навестить Иена в больнице, куда его положили.

– Ясно, – медленно начал я, не совсем понимая, как реагировать. – И чем же Брамс мешает вам их принимать? Говорит, чтобы вы этого не делали? – попытал я удачу. – Вы слышите его голос, который указывает вам, как поступать?

– Да нет конечно, он же умер еще в 1897 году, – ответил Иен. – Да и вообще, Брамс был немцем, а я не говорю по-немецки, так что если бы он ко мне и обратился, я ни слова бы не понял.

Логика железная, жаль только в тот момент я не мог воздать ей должное. Мне просто хотелось скорей разобраться с его лекарствами. В прошлые две недели доктор Уитфилд безуспешно пытался заставить Иена принимать таблетки, а теперь вот попросил меня помочь. Мы с Иеном были знакомы уже некоторое время – он жил в приюте в соседней комнате с Талькотом, до тех пор пока после 6 лет очереди не получил крошечную квартирку-студию. К счастью, у него не было кошки, потому что, если бы была и он вдруг захотел бы покачать ее на руках, с этим возникли бы проблемы, настолько там было тесно.

Вскоре после переезда, но до того как мы успели передать его в руки местной психиатрической службы, Иену стало хуже, и он оказался в больнице. Ему было 28, и с 19 лет он страдал шизофренией. После начала болезни он почти половину жизни проводил по больницам. Он пробовал разные лекарства, разные врачи пытались его лечить. Но все шло по обычному кругу: Иен начинал пить таблетки, состояние его улучшалось, симптомы отступали, и он выписывался из больницы. Через пару недель он бросал таблетки, и тут начинался обратный отсчет до того момента, как его снова придется госпитализировать. Традиционно у него начиналась паранойя, он слышал голоса и считал, что из телевизора ему передают какие-то сигналы и пытаются на него влиять.

– Продолжайте пить лекарства, и вам не придется ложиться в больницу, – сказал я, пытаясь его убедить.

– Доктор, я знаю, – ответил он через несколько мгновений, оторвав глаза от пола.

За то время, что я работал в Проекте, я начал понимать, насколько нелепо делить все на черное и белое. На улицах, на этих окраинных пустошах нашего общества, за границей традиционного житейского опыта, переливались во всем разнообразии неисчислимые оттенки серого. Конечно, гораздо проще считать, что для каждой проблемы есть решение, а для каждой болезни – лекарство. Однако иногда от лекарства возникает не меньше проблем, чем от болезни. Тут требуется очень тонкий баланс. Не бывает простых ответов, как не бывает волшебного порошка.

Оказалось, что принимать лекарства Иену действительно мешал Брамс, точнее, его любовь к Брамсу и заодно к Элгару. Иен играл на виолончели. Его брат был учителем музыки, сестра – профессиональным музыкантом. Из карты Иена я узнал, что он с ранних лет демонстрировал способности к музыке. Однако, когда он пошел в колледж, у него возникли первые симптомы заболевания. Обучение он не окончил, но играть на виолончели никогда не прекращал. До нынешнего момента. У всех лекарств есть побочные действия, и, к большому разочарованию Иена, антипсихотические средства, которые снимали симптомы его шизофрении, провоцировали у него так называемую акатизию. Это одна из разновидностей «экстрапирамидального побочного эффекта», который недавно испытала на себе Флора, но в гораздо более тяжелой форме. Говоря простым языком, это неусидчивость, проявлявшаяся у Иена в постоянных непроизвольных позывах шевелить ногами.