Где болит? Что интерн делал дальше

– И нечего возмущаться! Вы сами виноваты, что оказались в таком положении, – добавила она, выходя за дверь.

В кабинетах, где принимали пациентов, сестра Штейн показала мне тревожные кнопки.

– Если на вас нападают с опасным оружием, жмите не колеблясь, – объяснила она.

Интересно, а используют ли для нападения неопасное оружие, например резиновую курицу или метелку для пыли?

– А что будет с этим мистером Пэпвортом? – поинтересовался я, гадая про себя, считается ли опасным оружием ее костыль.

– Ну, раньше он приходил раз в неделю, чтобы получить рецепт на метадон, который ему выдают в аптеке. Для экономии времени, чтобы не являться каждый день. Но потом три дня пропустил. Наверняка снова колол героин, так что придется вернуть его на ежедневные дозы, пока не докажет, что ему можно доверять.

Боже, да тут как в школе; разве что проблемы с наркотиками посерьезней.

Мы вернулись в зал ожидания; теперь там сидела пожилая дама, читавшая журнал. Как мило, подумал я. Бабушка пришла вместе с внуком и дожидается в приемной.

– Это Молли, ваша первая пациентка, – сообщила сестра Штейн, указывая мне на даму.

– Она? – изумился я немного громковато.

– Все в порядке, док, – сказала Молли, подмигивая мне, – вы как, готовы?

Она поднялась со стула, взяла меня под руку, и мы с ней вместе проследовали в кабинет.

Он был довольно уютным, но решетки на окнах и тревожная кнопка придавали ему слегка угрожающий вид.

– Вы собираетесь начать лечение от героиновой зависимости? – спросил я, когда мы уселись. – И вам… дайте посмотрю… 80 лет, – прочитал я в ее карте. – Значит, вы на пенсии. А раньше чем занимались?

– Вообще, работала проституткой, но… – она закашлялась, – в последнее время, как вы понимаете, отошла от дел.

Изумленный, я вытаращился на нее.

– Теперь я, черт побери, почти монашка, – продолжила она. – А так мне нравилась моя работа, не буду врать. Нравились парни, которые ко мне ходили: наверное, потому они и возвращались обратно. Я даже штопала им носки, если оставалось оплаченное время.

«Ишь ты, какое щедрое сердце, – подумал я, – теперь, правда, с искусственным клапаном».

– Ну, не буду вас больше отвлекать своей болтовней, док. Вас же там дожидаются еще наркоши, так ведь?

Она выжидающе воззрилась на меня.

– Хм… наверное, да, – пробормотал я и тут же поправился, – но мы никого не называем «наркошами». Для нас – это пациенты, злоупотребляющие запрещенными веществами.

Она фыркнула.

– Ох, избавьте меня от этого дерьма! Мы все наркоши. Называйте как угодно, суть от этого не меняется. Всем плевать, как вы нас зовете. Мы знаем, кто мы такие, и если бы нам это не нравилось, мы бы не стали колоть себе всякую дрянь, уж поверьте.

– Ну ладно. Итак, вы моя первая пациентка, так что придется вам меня потерпеть, – сказал я, пролистывая пачку бланков, которые следовало заполнять на каждого нового больного.

– Не заморачивайтесь, – ответила она, – просто задайте вопросы, которые должны задать, я вам скажу, что хочу бросить, потом поставьте, где нужно, галочки, выпишите мне метадон, а когда он мне надоест, я снова начну колоться.

Она откинулась на спинку стула и широко улыбнулась, демонстрируя зубной протез с ярко-розовой искусственной десной.

В непредсказуемости Молли было что-то пугающее: она выражалась с такой прямотой, что немного выходила за рамки.

– Ладно, – начал я, листая пустые страницы, – когда вы впервые попробовали героин?

Она испустила вздох.

– Задолго до того, как ваш папаша задумал зачать вас, сынок. Вы видели мое дело?

Я признался, что не видел, хотя припомнил кучу каких-то бумаг, появившихся на моем рабочем столе сегодня утром.

– В последнее время я потребляла по два пакетика героина в день, – сообщила она.

Я записал это в соответствующей графе.

– Пакетика? – переспросил я ее, не совсем представляя, что это значит (о каком пакетике речь, чайном или мусорном?).

– Его продают дозами, обернув в пленку. Размер примерно с пятидесятицентовую монету. Это и есть пакетик.

Мне показалось странным, что такая малость может вести к столь тяжким последствиям.

– Еще что-нибудь? – спросил я.

– Ну, и крэк тоже, иногда, если удастся достать, – ответила Молли, как будто крэк, или кокаин, был каким-то лакомством, вроде мраморного стейка.

– Еще?

– А что, этого мало? Делайте скидку на возраст. Скольких старушек на наркоте вы лично знаете, док, а?

Пришлось признать, что ни одной. Моя собственная бабушка совершила самое тяжелое в своей жизни злоупотребление, когда приняла за один вечер две порции «Лемсипа».

– Алкоголь? – поинтересовался я, уже занеся руку над соответствующей графой.

– О нет, это страшная штука. Очень плохо влияет на печень. Да вы и сами должны это знать, раз вы доктор!

Ну конечно. Дурацкий вопрос.

Я двинулся дальше:

– Откуда вы берете деньги на покупку наркотиков?

Она молча поглядела на меня, видимо, считая, что ответ и так ясен.