Где бы ты ни был

Ровно в тот самый миг в дом вошла комиссия: Квент, его тесть и еще один скиталец. Они глазели так, будто застали меня за препарированием лошадей.

– Эту дрянь не сломаешь! – рявкнул я.

– Наши предки умели строить, – с кислой миной заметил Квент. – Видите, папа, все намного хуже, чем я предполагал.

Тогда заговорил старик: он дал мне фору как новичку, но шанс у меня все же оставался. А теперь мне придется взвалить на себя дополнительную ношу. Я буду наказан, раз нарушил правила.

Однако его слова меня удивили.

– Как? – переспросил я.

Что они мне сделают? Оказалось, повесят на шею еще больше имущества. Какой-то человек умер, не оставив детей, и с тех пор ответственность за его дом несло общество. Теперь дом принадлежит мне. Вот так.

Конечно, я мог бы во всех красках расписать, куда им идти и чем заниматься со своей собственностью. Не в моих правилах. Такое поведение разрушает доверие, на котором основано общество.

Я сам ввязался в нечестную игру, и именно меня в ней обчистили до нитки. Я ступил на Занаду богатейшим человеком, а старый хрыч поимел меня, пока я не понял, что происходит.

Осознав это, я сразу почувствовал себя лучше. Нанял человека приглядывать за вторым домом (он приходил раз в неделю, чтобы отдать мне свой заработок), а мы с Кит навели блеск во дворце. Раньше со мной было тяжело ужиться, теперь же все изменилось. Я весело насвистывал, распевал песни, обнимал полнеющую с каждым днем Кит.

Меня развели, однако я не собирался ждать, пока наши дети помогут мне выбраться из ловушки. Я пообещал Кит, что выкручусь сам.

Через несколько дней в дверь постучал Квент. Уверенным голосом я объяснил ему схему.

– Папаня, хочу, чтоб вы знали: ваш зять не лох. Я сделаю богатыми нас обоих. Видите список? Это ваш счастливый билет. Сегодня утром я купил его за сапфир. Я позволил парню вручить мне один маленький звездчатый сапфир, а теперь вы можете купить его у меня за ту же сумму. Как видите, в списке шесть человек. Идете к первому из них и принимаете от него подарок – два сапфира. Вычеркиваете его имя, а себя ставите в список последним. Затем делаете шесть копий, которые продаете друзьям. Понятно? Уже на этом этапе чистая прибыль – четыре сапфира. Вы не проиграете.

И я привел решающий аргумент:

– Дело вот в чем. Когда ваше имя окажется в начале списка, к вам за подарком придут пять тысяч восемьсот тридцать два человека.

– Пять тысяч восемьсот… – едва не подавился удивленный Квент.

Я положил список и сапфир на его ладонь.

– Главное, не прервите цепочку. Не то на всю жизнь останетесь бедняком и неудачником.

И удалился, насвистывая. Впервые я оказался прав: Занаду – рай для мошенника.

Если план не сработает, всегда можно придумать что-нибудь еще. Через несколько дней разыграю лотерею. Есть бинго, игровые автоматы, рулетка и старые добрые игральные кости. Масса способов развести лоха, о которых на Занаду и слыхом не слыхивали.

Избавлюсь от имущества в мгновение ока.

После того, как я просек схему, какие шансы остались у них против меня, Дэниэла Фрая, у которого лучше всех подвешен язык?

Рождество каждый день

Из пассажирского порта я ступил на открытую платформу и дождался, пока элеватор спустит меня на землю. Первой осознанной мыслью было: «Я все еще вижу!»

Мои губы грустно скривились. Мысль не только не выдающаяся – еще и неточная. Там, где я жил последние три года, я видел на расстоянии миллионов световых лет; выбирать не приходилось. Средних дистанций там нет: двадцать футов или миллион миль, все одно. Здесь же я видел гораздо больше – вот о чем я. Постепенно и эта мысль потеряла свою привлекательность.

Бурной радости и восторгов я от себя не ждал, но медленно нарастающее в течение трех лет напряжение должно было найти хоть какой-то выход. Однако сейчас, когда платформа коснулась тротуара, чувствовал я только жару. Боже милостивый, ну и пекло! Температура за девяносто, влажность – не меньше. После трех лет в условиях контролируемого, стерильного климата навигационного маяка разница ощущалась как физический удар.

Где же Джин?..

Я вглядывался в лица людей. Их присутствие, вопреки ожиданиям, не радовало – наоборот, действовало угнетающе. Предвкушение этого момента спасало меня от помешательства три долгих года пребывания в полом шаре, бесконечно перемещавшемся в поясе астероидов. Мне хотелось видеть только одно лицо, которого не было среди окружающих.

Неужели Джин не получила космограмму? Связь ненадежна. На передачу сообщений влияют статические помехи. Я достал из кармана тонкий желтый конверт, открыл и прочитал еще раз:

«В СЛУЧАЕ СОГЛАСИЯ НА ПРОДЛЕНИЕ КОНТРАКТА ЖАЛОВАНЬЕ БУДЕТ УДВОЕНО…»

Я взглянул на голубое небо, на белые летние облака и в полной мере ощутил свой вес в сто семьдесят пять фунтов. Впрочем, не только сила притяжения крепко удерживала меня на Земле.

Сколько стоят три года жизни человека? Три года, изъятых из самой середины его бытия и заполненных пустотой?