Где место России в истории? [Загадка Дональда Тредголда]

Так или иначе, государство преуспело. Время «гражданских бурь» закончилось - вся собственность в стране принадлежала теперь paterfamilias и их безмятежная семейная жизнь в России, наконец, началась: «система, которую мы описали, стала настолько иммунна к давлению снизу, что, по крайней мере в теории, она должна была себя увековечить». (45). Запомните, читатель, случилось это поворотное событие русской истории, по Пайпсу, в середине XVII века: государство отняло у общества собственность!

РАСПАД ТЕОРИИ

И все было бы с тех пор у paterfamilias в порядке, когда б не одно странное обстоятельство. Я имею в виду, что это самое «патримониальное» государство, столетиями, как мы слышали, интриговавшее против собственности подданных, неожиданно начинает вести себя совершенно нелогично, чтоб не сказать нелепо. Ни с того ни с сего оно вдруг ВОЗВРАЩАЕТ подданным собсственность, такой ценой, с таким трудом у них вырванную. Пайпс и сам не может не заметить абсурдность ситуации. «В 1785 г., - озадаченно сообщает он читателю, - при Екатерине II... частная собственность опять появляется в России». (46) Видите теперь, откуда взялся 1785 год на Стокгольмской конференции Совета Взаимодействия в мае 2000?

Пайпса начитались в студенческие годы бывшие главы правительств.

Обратимся, однако, к элементарной арифметике. Если «патримониальное» государство восторжествовало в России в середине XVII века, а во второй половине XVIII оно уже было отменено, то сколько десятилетий - даже полностью соглашаясь с теорией Пайпса - оно в ней существовало? Выходит, что речь-то у нас вовсе не о «России при старом режиме», как обещает заголовок книги, но лишь об одном столетии.

Когда б хоть так! К сожалению, время, зарезервированное Пайпсом для «старого режима», будет неумолимо, как мы сейчас увидим, сжиматься, подобно шагреневой коже. И нет никакой нужды загонять автора в эту ловушку, он целеустремленно шагает в нее сам. Вот смотрите. «Во второй половине XVII века из 888 тысяч тягловых (т.е. облагаемых налогом. А.Я.) хозяйств России, 67% сидело на земле, принадлежавшей боярам и дворянству... и 13,3% держала церковь. Другими словами, 80,3% тягловых хозяйств были под частным контролем. Государству принадлежало лишь 9,3%». (47)

Продолжим наши вычисления. Если уже к концу XVII века собственность четверых из каждых пяти детей российского paterfamilias была под частным контролем, сколько оставалось ему лет для патримониального управления своей «примитивной семьей»? Пятьдесят? Увы, ситуация еще хуже. Ибо вопреки утверждению Пайпса, московское государство НИКОГДА не смогло ликвидировать в стране частную собственность. Это правда, что старинная клановая собственность отчасти сгорела в огне самодержавной революции Грозного и была во многих случапях заменена поместьями. Но одновременно с уменьшением числа традиционных вотчин, сами поместья стали практически немедленно превращаться в... ВОТЧИНЫ. Вот что рассказал нам об этом в своей последней работе один из лучших знатоков феодальной собственности в России покойный Анатолий Михайлович Сахаров: «Поместья всё больше и больше адаптируются к интересам своих владельцев и обнаруживают всё больше вотчинных элементов. Со временем они преобразовывались в так называемые ‘выслуженные вотчины’. Эта концепция, кажется, была впервые употреблена в указе 1572 г., где клановым вотчинам противопоставлены ‘вотчины, дарованные государем. Продажа запустелых поместий как вотчин - с единственным условием, что покупатель не имеет права передавать их монастырю, - берет начало в тот же период. Практика продажи поместий как вотчин была широко распространена в первой половине XVII века вместе с дарованием поместий как вотчин как вознаграждения за службу. Больше того, после Смутного времени (т.е. вначапеXVII века, как раз в момент, когда, согласно теории Пайпса, «завершалась» экспроприация собственности государством) установилась точная норма: одна пятая поместья была ‘выслуженной вотчиной’. Нужда казны в деньгах и попытка добиться твердой поддержки дворянства были причинами этой трансформации поместий в вотчины, которая постоянно возрастала в XVI и в начале XVII века». (48)

Итак, на наших глазах осталась русская история БЕЗ ЕДИНОГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ, пригодного для «старого режима». Просто некуда его больше приткнуть. И с ним распадается, уходит в небытие теория «патримониальной России», претендовавшая на то, чтобы заменить своих некогда грозных соперниц – монгольскую и византийскую -- теории «русского деспотизма». Но дело было сделано. Студенты учили русскую историю «по Пайпсу».

СОПОСТАВИМ СТРАНИЦЫ

Из фундаментальных «ножниц» между теорией и историей вытекает у Пайпса такая массированная серия фактических противоречий, что бедные мои студенты стонали, спрашивая в отчаянии: да перечитывал ли свой текст автор прежде, чем отдать его в печать? (И тем более, добавлю от себя, в перевод на русский?) Вот лишь несколько примеров. (Я, впрочем, цитирую оригинал – первое американское издание 1974 года).