Где не светят звезды

Лир вздохнул. Еще раз глянул на небо, надеясь, что холодный ветер опять обожжет лицо и его отрезвит, разгонит мысли и скомандует им построиться, как Кинир командовал солдатами. Но ветер, словно по гнусной насмешке этих самых фальшивых богов, стих.

— Когда я умер… — тихо начал он, не глядя на Чарну. — Когда Мунвард умер, он определенно попал не в рай. Но и не в ад. Там была лишь… пустота, и я готов был на все, чтобы сбежать оттуда. Ты не представляешь…

— Как сложно заглушить собственные мысли, когда вокруг ничего? — Лир нехотя поморщился от того, насколько уверенным, знающим, звучал голос Чарны. Она едва заметно кивнула. — Перестать думать о своих ошибках, о том, что ты сделал не так, что мог сделать бы лучше? Что, по-твоему, я сейчас чувствую, не зная, что происходит с тобой? Мне нечего делать, некуда пойти, а все мои друзья — ты и Тейн — вы заняты своей жизнью.

Сжав в кулаки руки, Лир втянул носом ночной воздух. Разжал кулаки.

— Нет, Чарна. Та пустота совсем иная. Она не только вокруг, но и внутри, и пожирает тебя, словно гниль.

Не глядя на фоморку, он развернулся и зашел сквозь приоткрытую дверь в кабинет, в который все это время не решался зайти. Чарна пошла за ним. Стеллажи до самого потолка были забиты коробками с архивами документов: досье на каждого фомора, служившего, служащего и потенциально годного к службе в патилской армии. Все это дублировалось в компьютерах, но отец настаивал на ведении материального архива — не доверял информации, тяжесть которой не мог ощутить в своих руках. Здесь редко кто-то ходил, и слой пыли покрывал каждую стопку.

Идеальный тайник.

Вытащив одну из коробок с нижней полки, Лир вытряхнул все ее содержимое на пол, морщась от пыли, достал с самого дна крошечную металлическую шкатулку, ржавую по краям и с трудом открывающуюся.

— Помнишь тот день, когда я впервые рассказал тебе, Нагу и Тейну про Мунварда? — спросил он, протягивая Чарне шкатулку.

Та недоверчиво нахмурилась.

— Конечно, я рассказал вам не все.

— Конечно, — закатила глаза фоморка и взяла шкатулку в руки. — Что там?

— Я нашел… это в своей комнате, когда проснулся. Когда мне приснилась Ивэйн. Она сказала…

— Какого черта?! — Чарна отпрянула назад, швырнув шкатулку на пол. Испуг отпечатался в чертах ее лица. — Там что, кости?

Устало проведя руками по волосам, Лир присел, поднял крошечную косточку и бережно положил обратно в шкатулку.

— Лир? Чьи это кости?

— Змея. Или уж, или лихохвост, которые водятся в южных лесах Забвенника. Жутко? А представляешь, как испугался я, проснувшись утром и обнаружив скелет змеи рядом со своей подушкой? Точно никто не мог подложить его мне, пока я спал, точно не я сам его принес. Ивэйн сказала… — Лиру было страшно заходить в этот кабинет одному, страшно, открывать шкатулку, страшно там костей не найти. — …что день, когда я обнаружу на месте этих костей живое существо, будет днем, когда Лăры придут к нам.

В то же самое утро Хэллхейт (помнил, будто это было вчера), стирая пот и панику со лба, спрятал кости в старую шкатулку, принес сюда, в самый дальний угол дворца, какой только мог найти. И все эти годы старательно пытался забыть дурной сон, силился себя убедить, что если он не увидит больше костей, те рано или поздно рассыплются в прах и буду развеяны по ветру вместе с ночным кошмаром.

И вот сегодня пришел сюда вновь. И до сих пор знал, что все предостережения Ивэйн вовсе не сон.

«Лăры вернулись в наш мир, и они где-то среди нас», — сказала тифонка, прежде чем умерла от клинка Лира. Слава богам (или не слава), но ошиблась. Они не вернулись. Пока.

— Но почему Ивэйн об этом рассказала? — не поняла Чарна, уставившись на свои пальцы и стирая с них следы ржавчины. — Почему именно тебе?

— Я заключил с Лăрами сделку. Почему, ты думаешь, Мунвард получил второй шанс? Подарок? Ох, нет.

— Погоди-ка… — Чарна замерла.

Уставилась на Лира, словно увидела перед собой привидение.

— Ты не боялся, — прошептала она. Ну вот, наконец, поняла. — Все годы, что я тебя знаю, ты не боялся смерти, Лир. Поэтому? Не боялся бросаться в самые опасные авантюры, бросать вызов самым страшным противникам… Ты знал, что твой час не настал? А если настал, то эта Ивэйн вытащит тебя обратно на свет? Лир, я помню лишь одну старую сказку про Лăров, которую рассказывала мне прабабушка, — Чарна облизала губы, сглотнув. — И в ней весь мир сгорел, и все герои погибли, кроме одного. Пекельного Астерота.

Сунув шкатулку обратно в коробку, Лир начал старательно укладывать сверху бумаги, чтобы никто не нашел его «подарок».

— Что ты пообещал этим Лăрам взамен?

Черт возьми, сколько же бумаг…

— Что ты пообещал, Лир!

Он остановился, медленно поднял глаза на Чарну.

— Помочь им.

— Помочь им… в чем? Если все, что ты говоришь, правда, то и бредовая сказка моей полоумной прабабки правда, и мир… — она широко распахнула глаза, вытаращившись на Лира. — …и мир погибнет, и мы все умрем.

— Не все.