Где обитают дикие леди

К сожалению, на этот раз сарасинки вкусили горечь поражения – и заняли лишь второе место (первое было захвачено непобедимой командой, которая танцевала уже более десяти лет). Со спокойным достоинством они проследовали в раздевалку. Не сомневаюсь, что это лишь укрепит их решимость бороться за победу снова в следующем году. Во всяком случае, наблюдение за состязанием укрепило мою собственную решимость следить за сарасинками в качестве преданной поклонницы.

На фотографии ниже изображена команда сарасинок, которые с невозмутимыми лицами выстроились вдоль стойки ресепшн в нашем офисе. Над ней повесили специальную полочку, где выставлены трофеи и дипломы, полученные ими за победы.

Выходной

Лежу сейчас на матрасе и смотрю в потолок. Вообще-то утром я встала – даже позавтракала и быстро пропылесосила квартиру, но потом мне захотелось отдохнуть, и с тех пор я так и лежу. Я растянулась поверх тонкого футона корейского производства, который заказала в Интернете, влюбившись в его красивый иссиня-фиолетовый оттенок. Вот-вот похолодает, и ночью надо будет накрываться одеялом. Пора бы приступить к его поискам.

Школа по соседству разразилась детскими возгласами: похоже, у них наступил обеденный перерыв. Надо сказать, время пролетает незаметно. Сегодня у меня выходной – а по средам в кинотеатре скидки на билеты, и одна половина меня хотела бы пойти в кино – но мысль о том, что придется выходить из дома, вызывает отторжение. Сегодняшний день словно создан для того, чтобы быть выходным. Я еще даже толком не оделась – так и валяюсь в домашней голубой толстовке. Вот бы школьная кухня приготовила обед и для меня – в знак добрососедских отношений. Я уже тысячу лет не ела карри, кацудон и прочие, труднее поддающиеся опознанию, блюда из школьных алюминиевых мисок, и с удовольствием попробовала бы что-нибудь из этого снова. Какой-нибудь странный уксусный салат, который они давали нам вместе с соленьями и прочей дрянью. Мне так ужасно лень пойти сделать себе обед – и лень выходить куда-то, чтобы поесть.

Жвачка сидит у меня на груди. Она часто так делает, и я уже не вспомню, когда она впервые залезла на меня, осторожно погружаясь в меня перепончатой лапой. Она уселась на то самое место, которое могло бы обещать отдых альпинисту, только что сошедшему с одной горы и набирающемуся сил перед восхождением на другую, – будь моя грудь чуть-чуть объемнее. Однако поскольку вместо этого она с каждым годом становится все меньше, забредший сюда покоритель вершин, вероятно, останется разочарован по причине отсутствия объектов для покорения.

Жвачка пристально всматривается в меня – но не потому, что хочет от меня чего-то конкретного. Она просто таращится. Кроме нее на меня никто так не смотрит. У людей так не принято: мы привыкли наделять продолжительный взгляд определенным смыслом, так что избегаем смотреть на других слишком долго.

У Жвачки булькнуло в горле. Мне нравится, когда она сидит вот так – в этом есть что-то интимное. Она выглядит расслабленной, хотя на самом деле, конечно, не наваливается на меня всем весом. Иначе она моментально раздавила бы меня. Молча глядя друг на друга, мы со Жвачкой думаем о совершенно разных вещах. Я думаю об Оя.

Я познакомилась с Оя совсем недавно. Точнее говоря, на днях у нас было первое свидание. Пока еще рано судить, но, по-моему, он неплохой парень. Если бы меня спросили, чем он отличается от других – я бы крепко задумалась. Интересно, отличается ли он от остальных вообще? И я, и он – мы всего лишь обычные люди. Но нет, чем-то он все-таки должен отличаться. Наверняка есть что-то, что выделяет его среди окружающих.

Гладя Жвачку по спине, я задумалась, что же особенного в этом Оя. Жвачка слегка щурится. Ей нравится, когда ее гладят.

Больше всего в Оя мне нравится его сдержанность. А еще у него не слишком крупные и не слишком маленькие ладони. Мне нравится его манера одеваться, а когда он рядом – я чувствую себя более уверенной в себе. Но что все это значит? Ни одно из этих качеств не является чем-то уникальным. И объяснить ими то, что я испытываю, нельзя.

Снаружи доносится звук громкоговорителя: в школе объявляют время уборки. Затем играет детский стишок. Звук похрипывает.

Слова вроде «любовь» или «романтика» не имеют для меня никакого смысла. Страшно подумать, что сохранение рода человеческого долгое время полагалось на такие эфемерные, а может даже иллюзорные концепции. По-моему, в прошлом вообще творилось много чего странного. Снижение рождаемости, на мой взгляд, абсолютно неизбежно. Люди наконец-то стали осознавать свое положение. Когда дела у человечества станут совсем плохи, мы возьмемся за руки да так и помрем. Чем заставлять людей размножаться, проще нам всем просто умереть.

– Правда, Жвачка?

Я чешу пупырышек справа на подбородке у Жвачки. Она наклоняет голову, предлагая мне почесать и слева – что я и делаю.