Где они все? (СИ)

Услышав под собой крики недобитой жертвы чудовище защелкало зубами с удвоенной частотой, а затем опустило голову Питу на руки. Послышался неприятный хруст вперемешку с чавканьем. Это были пальцы Дэнниса. Рот чудовища превратился в залитую кровью мясорубку, в которой постепенно исчезала левая рука толстяка.

Норман не мог больше тратить ни секунды на сомнения. Все равно, ни о каком прикрытии речи быть уже не могло. После всего того беспорядка, который они тут устроили, у людей вопросы должны возникнуть несомненно, так что первоначальный план отпадает. Пора вскрыть карты.

— Господи Иисусе! Помогите! — орал Пит, из последних сил упираясь правой рукой в лоб чудовища. — Оно жрет меня, жрет!

Генри прекрасно видел это, но не мог понять, что нужно делать. После неудачной попытки застрелить эту отвратительную тварь весь его пыл, и жажда подвига испарились без следа. Пуф, и больше нет никакого героя — спасителя человечества, остался только испуганный и растерявшийся полицейский.

— Будьте так любезны… — Норман подошел к Букеру и аккуратно вытащил из его дрожавших пальцев пистолет, а затем протиснулся в коридор.

Если бы Генри сейчас хоть на секунду вернулся к реальности, то понял бы, что только что просто так отдал свое табельное оружие незнакомцу. За это полагается крупный выговор с занесением в дело и, скорее всего, увольнение. Но правильному Генри, всегда следовавшему инструкциям и приказам было абсолютно плевать. Как можно волноваться о таких нелепых вещах, как выговор или увольнение, когда собственными глазами видел монстра, который способен запросто согнуть луч света как ему заблагорассудится?

Осмотрев оружие, Норман отодвинул затвор, убедился, что патрон в стволе, и приступил к таинству начертания. Времени придумать что-то получше у него не было, потому как все его планы были спутаны не к месту приехавшими полицейскими. Приходилось импровизировать, а это у него всегда получалось неважно.

Норман просунул окровавленный мизинец через прямоугольное отверстие затвора и начертил на латунной гильзе небольшой символ, похожий на те, которыми были изрисованы газеты на стенах, затем навел пистолет на спину чудовища и нажал на спусковой крючок.

Раздался выстрел, что для квартиры 5-b этим утром уже вошло в норму, вот только эффект от попадания заставил Букера с ужасом вздрогнуть.

Норман боялся, что переборщил, и взрыв может задеть толстяка, но все вышло просто идеально. Как только пуля коснулась бледного тела бывшей миссис Моррис, вся комната тут-же окрасилась в красный. Изуродованное тело женщины за долю секунды увеличилось в размерах как минимум вдвое, а затем, словно воздушный шарик, к которому прикоснулись тлеющим окурком, лопнуло, разбрасывая во все стороны крохотные ошметки мяса и потоки густой, алой крови.

Дэннис взвыл еще громче. Взрывающееся чудовище — зрелище не для слабонервных, а перепуганный до смерти Пит сидел в первом ряду этого дьявольского представления. В один момент его с ног до головы окатило ушатом горячей крови, которая тут же залила глаза и нос. Откашливаясь и судорожно вытирая целой рукой лицо, он продолжал орать, но голосовые связки, непривыкшие к таким нагрузкам, постепенно слабели и вопль стремительно скатывался в жалкое скуление избитой дворняги.

— Полагаю это ваше, — Норман медленно вложил «Глок» во вспотевшую ладонь Генри тем самым приведя его в чувства.

Букер смотрел на корчившегося Дэнниса. Напарник, с которым он проводил по двенадцать часов в день вот уже на протяжении трех лет, за какие-то пол часа изменился до неузнаваемости. Его лицо сковала гримаса ужаса, первобытного и ведомого только ему одному страха. Левая рука была изуродована, и сочилась кровью. На ней недоставало трех пальцев, а оставшиеся безжизненно болтались, удерживаемые лишь тонкими кусочками изжеванной кожи.

Генри смотрел на все это безумие и не мог понять, как рутинный утренний вызов мог вылиться в такое? Но почувствовав в своей руке прохладу пистолета, тут же перевел взгляд на Морриса.

— Что это, мать твою, такое было? — практически шепотом спросил он.

— Извините, но я не могу вам сказать, — ответил Норман и подошел к холодильнику, который чудом уцелел во время погрома. Он открыл дверцу и стал разглядывать скудное содержимое в поисках чего-нибудь съестного.

— Что это, мать твою, такое было?! — Букер повторил вопрос, но уже своим «голосом полицейского». Он долго репетировал его перед зеркалом, чтобы приловчиться к нужным интонациям. Они звучали так, будто он располагает какой-то тайной властью и полностью контролирует ситуацию, это частенько помогало приструнить особо буйных задержанных.

— Хм, — Норман повернулся с пакетом молока в руке, отхлебнул из него и поморщился. — Ваш тон изменился, это потому, что вы считаете меня преступником?

— Я считаю, что ты… что я… Короче, или ты объясняешь все добровольно, как свободный человек, или в камере для допросов, как подозреваемый.