Где простирается тьма

― Я понимаю, ― вскрикиваю я срывающимся голосом. ― Я понимаю твою потребность закрыть прошлое, понимаю потребность снова чувствовать себя хорошо. Понимаю, каково это, но чего я не понимаю, так это необходимость разрушить чью-то жизнь, и не одного человека, а двух. Ты разрушишь жизнь и Инди, если причинишь ему вред. Она нежная красивая девушка и любит его. Так задумайся, что забрав у нее Хендрикса, станешь не лучше, чем он!

Он вздрагивает, и его дыхание становится глубже.

― Ты. Ничего. Не. Знаешь. Обо. Мне.

― Я знаю больше, чем ты думаешь! ― кричу я, всплескивая руками. ― Я знаю, что с тобой случилось, Димитрий.

― Нет! ― срывается он на крик. ― Ты знаешь только то, что он тебе сказал. Он рассказал тебе, что они со мной сделали?

― Они избили тебя, я знаю, и мне жаль, но...

― Они, нах*й, изнасиловали меня! ― рявкает он, ударяя кулаком по стене и пробивая в ней дыру. Из раны на руке льется кровь. ― Они повалили меня и один за другим, бл*дь, насиловали меня. Мне было пятнадцать лет. Их было десять человек. Ты нихрена обо мне не знаешь.

Я вздрагиваю и задыхаюсь. Я знала, что у Димитрия были тяжелые времена, знала, что его избили до полусмерти, и догадывалась, что могло иметь место какое-то сексуальное насилие, но десять человек? Я и понятия не имела. Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. У меня руки трясутся, и я прижимаю одну к горлу, пытаясь вздохнуть. Димитрий смотрит на меня, его передергивает всем телом. Он готов разорвать кого-нибудь на части. И этим кем-то, скорее всего, буду я.

― Я… я...

― Что, ты? ― хрипло произносит он чуть громче шепота. ― Никакие твои слова не смогут это исправить. Это вина Хендрикса, что это случилось, и он виноват, что я остался там и должен был справляться с этим сам.

― Ты ошибаешься, ― говорю я ломким голосом. ― Это произошло из-за твоей мамы…

― Никогда, бл*дь, не смей говорить о моей матери!

― Я не хотела оскорбить твою мать, Димитрий, ― говорю я очень осторожно и очень мягко. ― Но ты когда-нибудь, хотя бы на секунду, задумывался, почему Хендрикс сбежал? Он женился на ней очень молодым, а она встряла в какое-то очень серьезное дерьмо. В конце концов, ему пришлось стать преступником в океане, чтобы справиться с проблемами, которые она создала. У него не было выбора: ее жизнь и твоя были в опасности. А потом он узнал, что тебя избили… и…

― Изнасиловали, ― рычит он. ― Изнасиловали, бл*дь. Скажи это.

Я сглатываю, не в силах ему ответить. Поэтому продолжаю:

― Он узнал, что тебя избили, и понял, что проблемы не уйдут. Скоро все стало бы еще хуже. Вскоре она поставила бы тебя в такое положение, что тебя бы убили. Он приказал кому-то убрать ее и подонков, вьющихся вокруг тебя тоже. Когда он пришел к тебе в больницу, ты услышал о смерти своей матери, но не узнал всей истории. Ты возненавидел его. Презирал его. Не хочу сказать, что он не должен был остаться и разгрести все это, потому что должен был, но он сделал все то, что сделал, потому что любил тебя.

Он смотрит на меня, просто смотрит. На его лице нет никакого выражения. Я жду, что он обругает меня, скажет, что я лгу, что ошибаюсь, но нет. Он просто проходит мимо меня и исчезает из комнаты. Я громко выдыхаю и опускаюсь на колени, обхватив себя руками. Боже, что я наделала? Я причинила ему боль. Я разбила каждый кусочек взаимоотношений, которые нам удалось создать.

Как мне это исправить?

Я жду полчаса, потом еще. Он не возвращается. Я медленно выхожу из комнаты и направляюсь в спальню, в которой он оставлял меня, когда впервые привез сюда. Коридоры пусты, и, кажется, что вокруг никого нет. Я как раз собиралась войти в комнату, когда услышала звук льющейся воды. Прислушиваюсь и понимаю, что это в комнате Димитрия. Мое сердце вспыхивает, и я ловлю себя на том, что невольно поворачиваюсь на звук.

Димитрий может ненавидеть меня, но мне нужно знать, что он в порядке.

Я тихо открываю дверь и заглядываю в комнату. Вижу свет, идущий из-под двери ванной. Колеблюсь, зная, что на самом деле мне нужно просто повернуть назад. Но не могу. Я должна проверить его. Это я виновата, что он там. Это моя вина, что он сломался. Я подвела его, этому нет оправдания. Добираюсь до двери ванной и берусь за ручку, проглатывая беспокойство, поднимающееся изнутри.

Тихонько открываю дверь и вхожу. Наталкиваюсь на облако пара. Я чувствую, как он оседает на коже, когда я шагаю вглубь. Подхожу ближе и вижу Димитрия, стоящего в душе. Мое сердце разрывается надвое. Он стоит ко мне спиной и абсолютно, и так красиво, обнажен. Он скрестил руки и прижался к стене перед собой, а голову свесил вниз.

Я совершаю самый рискованный поступок в своей жизни.

Я раздеваюсь и захожу в душ. Протягиваю дрожащие пальцы и касаюсь его плеча. Он вздрагивает, но не сильно. Он знал, что я здесь. Димитрий медленно поворачивается, и я чувствую, как колени подгибаются от боли, когда я вижу его лицо. У него красные, стеклянные глаза, он выглядит убитым горем. Он плакал. Не долго, но все же. Для такого человека, как Димитрий, это очень многое.

― Мне так жаль, ― шепчу я.