Где рождаются циклоны

Последняя ночь на корабле. Она будет неспокой­ной. Долго будешь ты ворочаться на своей койке, не­счастный атом, бросаемый из стороны в сторону, не­уверенный в завтрашнем дне, неуверенный даже в часе, даже в минуте, которые должны наступить. Ко­рабль это упрямый механизм, который со свистом и презрением перебрасывают волны. Весь корпус его стонет. А, между тем, каждая часть его крепко дер­жится на своем месте, каждый лист обшивки поддер­живает своего соседа. И механизм работает, работает без устали, прокладывая путь сквозь хаос враждеб­ного, сорвавшегося с цепи мира. В этой железной скор­лупе несчастные души колеблятся как огонь лампы от ветра. Задует ли вихрь одним порывом все эти мига­ющие огоньки? Погрузит ли их в ужасную, ледяную пу­стоту?

Над бесцветным хаосом моря тянется длинная свет­лая полоска дыма; понемногу она удаляется и нако­нец исчезает. Это пароход, идущий своим путем, еще более трудным, чем наш, так как громадные волны бьют его спереди и преграждают путь своею грудью. Ветер ему навстречу и буря перед ним. Он проходит, точно призрак корабля, унося через разыгравшиеся стихии призраки живых. Мы не можем оторвать глаз от этой светлой полоски дыма, от света, все более и более слабого, в котором есть что-то человеческое, ко­торый напоминает мысль, исчезающую во мраке.

Спирали.

Все здесь осталось попрежнему: комната, книги, привычные и знакомые вещи. Путешествие окочено. Снова связана, на мгновение прерванная, однообразная нить жизни. Но вещи не изменились; они хранили свой обычный облик, свое место, свой запах. Только вы, возвратившиеся, стали теперь чужими.

Вот, например, это кресло! Разве не на нем вы со­вершили ваши первые и, вероятно; самые интересные путешествия? Теперь вы сидите на том же месте, с той же трубкой в зубах и припоминаете былые мечта­ния. Воображаемые образы прошлого стали теперь вос­поминаниями; но и в тех и других одинаковая сущ­ность. Желания, сожаления; но какое маленькое место занимает между ними настоящее.

Острова, конторы с запахом пряностей и розового дерева, пальмы, покачивающие свои вершины среди лазури или точно осыпанные инеем при лунном свете, убранные цветами хижины, пестрая толпа на набереж­ных, китайцы в черных шелковых одеждах. Индусские женщины с украшенными золотом лицами, желтые малайцы с горящими глазами, европейцы с ввалившимися от лихорадки щеками, негритянки в мадрасских оранжевых платках, представители всех рас, кишащие под знойным солнцем тропиков, жадные или смирив­шиеся, вялые или страстные, кроткие или жестокие, но все предназначенные одной и той же участи. При­бытие кораблей в порты, свистки при маневрах, скрипение блоков, плеск пирог, рев сирены. Река и лес, бесконечные смертоносные джунгли, медленное течение мутной воды под сводом листвы, первобытная жизнь человека в лесу, мираж золота — что это такое, если не смутные образы сновидений.

Жадными глазами глядел я на зрелище, которое представлял мне мир. Я видел города, построенные купцами на берегах далеких морей, на побережьях, где царит лихорадка и где лишь упорная алчность может удержать белого человека; видел разнообразие обычаев и разнородность страстей; тщетные надежды искателей приключений, неукротимую жажду золота; жестокость первобытных людей и еще более опасную жестокость цивилизованного человека; столкновение ненависти, жад­ности и суеверия, под этим тропическим солнцем, ко­торое разжигает кровь и безжалостно освещает глу­бины человеческой души, подобно тому, как яркий свет лампы обнаруживает скрытое недостатки лица. Я ви­дел эти знойные страны, где царит скука, где алкоголь и опиум приносят тоскующей по родине душе желан­ное успокоение. Я наблюдал многие лица, на которых отражались безумие или мудрость, ненависть или лю­бовь, признаки которых одинаковы под всяким небом. Я видел тщетные усилия людей, боровшихся в лесах и по берегам жарких рек, в самом сердце природы, со­четавшей с таким равнодушием в своем непрестанном развитии жизнь, страдания и смерть. Я сохранил в себе эти образы, как драгоценное сокровище, зная, что времени мало для жатвы и для свидетельства о виден­ном. И вот теперь, склонившись над моим богатством, я подобен томимому жаждой человеку, который хочет напиться из своей ладони... и видит, что вода уходит сквозь его пальцы.