Где-то рядом

Ах, Софья Власьевна, не Вас ли помянуть
в масонской церкви, всех объединившей?!
Совсем недавно Вы в последний путь
ушли в гробу по мостовой прогнившей.

Вас провожали мы, оцепенев
от ужаса свободы и догадок,
Что кроется в грядущем нашем дне —
расцвет или совсем другой упадок?

И у могилы скромно постояв,
мы пили на поминках, не пьянея,
желанной воли призрачную явь
и пели громко, кто и как умеет.

Потом перетряхнули барахло
из сундуков старинных запыленных.
Переругались за него так, что оглох
любой, её кончиной удручённый.

Ах, Софья Власьевна! Мы делим и теперь
наследство Ваше, только по-другому…
Давно соседи прямо через дверь
повыносили многое из дома.

Хватились: кто ж хозяин ныне тут?!
Гуляет ветер. Голод. Дети плачут.
Соседи вновь нахлебников ведут…
И жизнь былая видится иначе…

Наш дом стоит сегодня в стороне.
Всяк мимо проходящий плюнуть может.
Ах, Софья Власьевна, вот это горько мне!
Вот эта грусть больную душу гложет.

«Кто не любил издалека идиллию-Россию…»

Только три или четыре дня по приезде моем на родину я чувствовал себя хорошо. Потом беспрерывные расстройства в желудке, в нервах и в голове от этой адской духоты, томительней которой нет под тропиками.

Н.В.Гоголь. Из письма к С.Т.Аксакову 12.07.1848 г.

Кто не любил издалека идиллию-Россию:

луга, матрешки, бороды, блины,

Покорность слабых, самодурство сильных,

безмолвие народа без вины.

На ус мотая мудрость потихоньку,

без подвигов, в трудах стареют мужики.

В шкафу — поллитра, на стене — иконка,

копОшатся в мозгу идей жучки.

Невзрачно поживает — без порядка,

но вольно, по укладу — русский люд.

И всё на чужеземие с оглядкой:

разумнее ли нас они живут?

Случается уехать, оторваться

от родины, от дома, от корней.

И, возвращаясь, оценить стараться

родную землю и себя на ней.

И тут тоска, дремучая, чумная,

вгоняет то в запой, а то в загул.

И безысходность души распинает,

аж примеряешь петлю на суку…

Как ни старайся, пашет по-иному

в любой упряжке смирный русский конь.

Легко любить его вдали от дома,

где не знаком ни пот его, ни вонь.

А рядом здесь плестись в одной упряжке

и лямку вечную одну на всех тянуть?

Благословен живи, кто подвиг этот тяжкий

взял на себя, и терпеливым будь!

«Дожди оплакивают уходящий век…»

Дожди оплакивают уходящий век.
А рыбы так же в поисках, где глубже.
Народ-строитель создает ковчег,
чтобы воскреснуть из небытия получше.

Свои рубахи к телу прилепив,
ждут часа овцы-теленаркоманы,
когда, идеей маргинальной ослепив-
шись, поводырь решит набить карманы.

Как, наблюдая социопсихоз,
в нем не увязнуть, словно воз в болоте?!
Народ-строитель создает колхоз
и грезит миром о ковчежном флоте…

«В подвале, ниже уровня земли…»

Почему я, такой нежный, должен все это видеть?

К. Бальмонт