Где-то там гиппопотам

– Тебя? – прогрохотал иглобрюх, раскачиваясь все сильнее. – Это ты всерьез? Не уверен, не уверен. Конечно, нужны твердые доказательства, прежде чем начинать действовать, – надеюсь, это понятно?

– Доказательства? Какие еще доказательства?

– Я могу тебе помочь. Что написано пером, не вырубишь топором, как говаривал Хамфри. Видишь вырезку из газеты на каминной доске? Там, за венецианской лодочкой? Возьми ее! Скорее! Констанция может вернуться в любую минуту.

– Это же воровство, – запротестовал Бен.

– Тогда просто одолжи, – посоветовал иглобрюх. – Не дрейфь, малыш! Прочти и перескажи маме.

– Постараюсь…

– Торопись, в воздухе пахнет чем-то нехорошим. У меня иголки покалывает, и это не просто из-за грозы.

Бен достал свернутую в трубочку вырезку – старую, пожелтевшую от времени. Развернул ломкий листок и застыл от удивления. Молодая пара с маленьким ребенком снята на фоне яхты. Женщина на фотографии – определенно его мама.

– Но нас с мамой там не было, – вырвалось у Бена.

– Констанция убеждена, что были. Она чуть с ума не сошла, увидев эту заметку. Думала, вы все погибли. Без сомнения, пчелы знали, что это не так. Поисковый отряд провожал лодку, и пчелы видели: вас там не было. Они прочесали весь город, пока не нашли тебя – ты преспокойно жил под чужим именем. С тех пор мы ждали, пока ты вырастешь…

– Вовсе это не чужое имя, – возмутился Бен. – Это мамина фамилия.

– Ты тоже Гарнер-Ги. Сам же почувствовал, как только пришел в музей. Разве музей не говорит с тобой? Он же твой – твой, и только твой, – а скоро станет ничей, потому что долго не просуществует. Даже на добротных пчелиных продуктах Констанция еле-еле тянет и полагается лишь на судьбу. Она потеряла надежду. Кто ее осудит – держать на плечах целый музей, в ее-то возрасте. Она слишком стара, чтобы осваивать новые технологии. А они необходимы. Мы уверены: она справится, если будут помощь и хоть какие-то основания поверить, что музей не умрет… И тут появляешься ты. Ты – наша последняя надежда. Главное – не слушай Леона с его бутылкой. Уверен, такой глупости ты не сделаешь теперь, когда увидел настоящее доказательство.

Бен уставился на газету. Он хотел объяснить, как получилось с бутылкой, но в эту самую минуту послышались шаги Констанции.

– Прячь скорее, она идет, – просвистел иглобрюх.

Бен сунул вырезку в карман, к бутылке. Вдвойне виноват! Когда Констанция внесла поднос с чаем, Бен уже снова сидел на зеленом диване. Уши у него пылали. Бен опасался, что на голове теперь не уши, а два ломтя свеклы.

Глава 20. Медовый чай и пчелиный рой

На подносе стояли два горшочка – маленький и побольше.

Констанция подвинула Бену тот, что побольше.

Бен проголодался. Его рот наполнился слюной, и мальчик намазал изрядную порцию меда на свой тост.

Констанция положила в чай ложечку желтоватой массы из маленького горшочка.

– Тебе не предлагаю. Это королевская перга, которой пчелы кормят свою царицу. Она отвратительна на вкус, но полезна. Сохраняет молодость. Уверена, именно перга поддерживала меня все эти годы. А для тебя – мед. Ты молод и полон жизни. Правда наши пчелы делают самый вкусный мед?

Бен кивнул с набитым ртом.

– Рада, что ты со мной согласен. Итак, на чем мы остановились? Ты предостерегал меня от мистера Пика? Еще что-то такое говорил о наводнении, да, и собирался рассказать, где на самом деле взял пригласительный билет.

Тост сделался безвкусным.

– Я правду сказал, – запротестовал Бен. – Письмо прислонили к бутылке молока. А землеройка говорит…

– Что?

– Ну, слоновая землеройка, из…

– Да, я знаю. Витрина мелких африканских животных. Эта землеройка была бабушкиной любимицей.

– Ну так она умеет говорить, – твердо заявил Бен. – С ума можно сойти! Настоящее колдовство.

Констанция не возразила.

– Я тоже так раньше думала, – пробормотала она еле слышно.

– Правда… почему бы нет? Взрослым что, не положено верить в чудеса?

Повисла неловкая пауза. Констанция оперлась подбородком на руку.

– Взрослея, трудно верить в чудеса. Знаешь, мой дед верил. Перед смертью он рассказал мне о волшебном звере и спрятанном сокровище. Они защитят музей и все, что в нем.

– Что за сокровище?

– Он не сказал, боялся, что мои дяди передерутся из-за этого сокровища. Наверно, дед был прав, после его смерти они непрерывно ссорились. Думаю, бабушка знала. Она заботилась обо мне после маминой смерти. Бабушка рассказывала про прекрасный голубой камень, принадлежащий Речной лошади.

– А вы пытались его найти?

– Ну конечно. Я искала. Мы все искали. Он мог иметь немалую ценность. Но в музее не было ни речной лошади, ни водяной коровы, и голубой камень мы так и не нашли. Из-за этого мои дяди начали страшно ссориться. В конце концов Монтгомери, мой любимый дядя и бабушкин любимый сын, удрал на другой конец света. Он так и не вернулся, вскоре умерла бабушка, и я уехала в школу-интернат. Понимаешь, трудно верить в чудеса и удачу, когда люди умирают и твой мир переворачивается с ног на голову.

– А вы не искали в бабушкиных вещах?