Где-то там гиппопотам

Теперь Бен рад был убраться куда подальше. Он ловко, одним прыжком вскочил на широкую спину гиппопотама. Однако оказалась, что шкура такая скользкая, что он чуть не свалился с другого бока. Уж поверьте, нелегко удержаться на спине у гиппопотама. Бену еле-еле удалось обхватить бока ногами. И когда гиппопотам поинтересовался, не пора ли трогаться, Бен был на все готов – ему даже думать не хотелось, что эта женщина сделает, если его обнаружит.

– Глупости какие, никого там нет, – между тем убеждала посетительницу Констанция. – Этот дым… он автоматический. Благодарю за беспокойство, но я предпочитаю сама управляться со своими делами, вы уж меня простите. Я, пожалуй, сегодня закрою пораньше…

– Но тут столько дыма! Неужели все для пчел? Может, у вас бойлер не в порядке?

– Ну да, конечно, бойлер, – Констанция повысила голос, словно хотела, чтобы и они услышали. – Именно-именно, я все время повторяю: бойлер у нас то и дело барахлит. Мне нужно немедленно на него взглянуть, вы уж меня извините…

Бен так и не узнал, извинила ли ее мисс Лед или нет. Гиппопотам уже ступил в коридор, и кругом заклубились вихри тумана. Голоса женщин пропали вдали. Да и туман снова принялся менять свои очертания.

Глава 26. Первозданная магия

Жутковато! Размытое пятно света в дальнем конце коридора было так далеко, словно Бен смотрел в перевернутый телескоп. Хуже того, когда Бен обернулся – вдруг можно вернуться туда, откуда они пришли, – выяснилось, что коридор бесконечно растянулся и в этом направлении. Вход в зал, где была витрина с коллекцией птичьих яиц, куда-то подевался.

– Лучше не оглядывайся, – сказал гиппопотам. – И не трусь. Когда боишься, дорога кажется еще длиннее.

– Я не трушу, – солгал Бен, хотя ужас подступал прямо к горлу. – Но мы словно вообще не двигаемся.

Гиппопотам попытался его утешить:

– Первозданная магия плодит зрительные иллюзии, но помни – они преходящи.

– А что значит «преходящи»?

– Помнишь, что ведьма сказала: подождите немножко, и чары рассеются…

– В ярком солнечном свете, – застонал мальчик. – Откуда ему тут взяться? А вдруг туман снова превратится в непроходимую паутину?

– Все возможно, – вздохнул гиппопотам. – Но раз ведьма исчезла, туман, скорее всего, постепенно еще как-нибудь изменится. Какова будет эта перемена, сказать не берусь, но постарайся запомнить – даже если в это трудно прямо сейчас поверить – в конце концов туман исчезнет, а мы с тобой все ближе и ближе к выходу. Если тебе страшно, обними меня покрепче, тогда не забудешь, что я тут, с тобой.

Обнадеживает, но не слишком. Бен все-таки устроился поудобнее на спине гиппопотама – почти лег, обняв зверя за толстую шею. Оказалось, что это очень утешительно: впервые за долгие часы страх пропал. Мальчик прижался холодной щекой к шкуре, теплой, как прогревшаяся на солнце старая газета. Гиппопотам шел себе и шел, а Бен лежал себе и лежал и ничего не делал. Незачем смотреть вперед – рано или поздно они доберутся до конца коридора. Вместо этого он вдруг нечаянно опустил глаза вниз. И снова жутко перепугался.

Рядом с ними в том же направлении маршировали сотни и тысячи насекомых. Вся энтомологическая коллекция музея пустилась в путь. Пчелы из сил выбивались, чтобы загнать всех обратно, но пчел явно не хватало, чтобы сдержать такую толпу. Все больше и больше насекомых лезло изо всех щелей. Они выползали из своего зала, строем ползли по стенам, забирались на потолок и висели там, растопырив длинные ножки.

У многих из спин все еще торчали булавки с музейными ярлычками. От неожиданности Бен не удержался и заорал.

Гиппопотам только тихонько вздохнул:

– Я думал, Флам тебя предупредил: туман способен оказывать влияние на экспонаты музея.

– Он предупредил, но я же не ожидал…

– Успокойся, ничего страшного нет. У нас скоро будут проблемы посерьезнее.

– Какие? – жалобно простонал Бен.

– Сам потом увидишь. А теперь помолчи и дай мне сосредоточиться.

Гиппопотам замолчал, и Бену ничего не оставалось, как удовлетвориться таким ответом. Только в этом ответе не было ничего удовлетворительного.

Впрочем, он немножко успокоился и теперь просто лежал на спине у гиппопотама и размышлял об увиденном. Насекомые не обращали на него ни малейшего внимания, его никто не кусал, не щипал и не жалил, никто по нему даже не ползал. По правде говоря, они его просто не замечали – они двигались словно во сне. Как только Бен понял, что опасности нет, он стал наблюдать за насекомыми без особого страха и отвращения.

– Можно сказать, что некоторые из них были раньше опасными хищниками, – гиппопотам словно прочел его мысли. – Но они охотятся только за тем, что хотят съесть. Вообще, большинство экспонатов нашей коллекции на природе убежали бы от тебя как можно дальше. Помни об этом. Только люди способны на месть и злодейские поступки. Самая большая опасность, скорее всего, угрожает тебе от представителей твоего собственного вида.

– Вы имеете в виду мисс Лед? – встревожился Бен. – Но она осталась там, с Констанцией.