Где валяются поцелуи. Париж

Стоило только женщине найти мои глаза, и понеслось: «…в Ульпане, где иврит учат, почти не училась, вскоре родила. А через пару месяцев война в Персидском заливе началась… разное было. Помню, первый год в стране мы с мужем отметили в кафе двумя маленькими чашечками эспрессо (и больше ни-ни), но это было так здорово! И убирать квартиры ходила, и много чего разного. Но.... была теплота в окружении во всем. Нас поддерживали совершенно незнакомые люди, приносили вещи и посуду. Вдруг пришла ко мне какая-то тетенька и стала заниматься со мной ивритом. Просто вот так, сама она решила. Я-то с малой сидела. Ты понимаешь – ощущение было, что до тебя есть дело всем! А дальше уже пошло-поехало. Постепенно входили в тутошнюю жизнь. Ты думаешь, что объединяет всю эту совершенно разную массу людей с разной ментальностью, обычаями и традициями? Только одно: любовь к стране. Уже потом, побывав и в Австралии, и в Америке, я поняла, что только тут я ощущаю себя причастной. Я бы и там не пропала и любила бы свое. Как я люблю все, что меня окружает, но я не была бы там своя. Через несколько лет…»

— Вы были в Париже? – вдруг остановила ее Княжна.

– Нет, не была. А что там делать?

– Как что? Любить.

– Любовь – это трудно, в Париж надо ездить отдыхать.

Одни всю жизнь хотят, другие этого достигают. Одни ищут своих, другие хотят стать своими – вот она разница между теми, кто поднимается и теми, кто спускается.

* * *

– Ты красива! – выпалил Павел без промедления. И вернул мою мысль, что съехала на обочину, уступив дорогу, по которой за мгновение пролетела чья-то целая жизнь.

– Ты целуешься на первом свидании? – посмотрела Фортуна Павлу прямо в губы.

– А ради чего тогда на них ходить?

– Ради следующего, – взяла в доказательство еще одну дольку яблока Фортуна и откусила.

– А у нас свидание или мы собирались в путешествие?

– Мне кажется, ты задаешь лишние вопросы. У нас преступление, – встала со стула Фортуна и подошла к Павлу.

– Элементарные принципы порядочности, – снял очки Павел и тоже поднялся с места, словно хотел, чтобы Фортуна рассмотрела его глаза получше.

– И какой из них главный? – стала изучать зеленые прожилки его карих глаз Фортуна. «Хватит быть далеко».

– Главный принцип свидания с девушкой? Никогда не поздно купить цветы. В нашем случае – никогда не поздно сварить кофе. Кстати, кофе, кажется, готов.

«Кофе готов! А ты нет», – увидел он свое отражение в зрачках Фортуны, потом отвлекся на чашки, на ложечки, стал разливать кофе.

– Что-то увидела в моих глазах?

– Пятница строит мне глазки, но я верен субботе.

– Может быть. А в твоих только ночь.

– Ночь – какое прекрасное время года, – резко отвернулась от Павла Фортуна.

– Что в нем прекрасного?

– Ночью все выглядят ярче: влюбленные – влюбленными навечно, одинокие – одинокими навсегда.

– Это когда звезды на небе, а когда звезд нет, все вполне себе буднично, спокойно, дежурно. Если пятница, сиди, пей свое вино. Пока не поймешь, что пятница, которая так много обещала, уходит. Хочется крикнуть ей: «Пятница, ты куда?» – «Я к субботе, с ночевкой», – ответит она.

Фортуна рассмеялась шутке. Грусть ее улетучилась куда-то.

– Да, да, именно так. Ты понимаешь, что ни пятницы, ни субботы у тебя уже нет, потому что вина выпито чересчур, – Павла несло. Будто в него вселили бесстрашного Робин Гуда, а в нее верную Жанну д’Aрк, та молчала о личном, как на допросе, этот палил из глазниц стрелами Амура.

– Павел, ты как тот приятный незнакомец, который поднимает что-то и протягивает: «Это ваше?» – «Да, спасибо», – принимает девушка поднятое настроение.

– Правильно, грустить не наш метод, потому что времени в обрез. Женщине, чтобы поднять себе настроение, достаточно надеть новое платье.

– А мужчине?

– Пусть попробует подарить.

– Я понимаю, что платье – это образное, но все равно, жаль, что не все знают об этом.

– Всем не надо, одного достаточно.

Стоило только ей рассказать о себе, как я почувствовал себя иностранцем, праздно шатающимся по закоулкам ее души, который считывал непонятные вывески над дверьми, запивая чужой язык вином прямо из горла. Стоило бы мне только ее поцеловать.

– Я так поняла, что тебя с Парижем тоже что-то связывает?

– С чего ты это взяла?

– С холодильника, – указала Фортуна на холодильник. На нем, словно заблудившись в снегах, один в поле магнитик в форме Эйфелевой башни.

– С тобой страшно, ты читаешь меня как книгу.

Она действительно оказалась бокалом хорошего вина на этот вечер, а может быть, даже на… математику не хотелось загадывать на большее, не найдя доказательств.

С первого взгляда она запомнилась мне изящной цитатой, настолько изящной, что захотелось окунуться в роман.

Но у каждой виноградной лозы есть своя косточка и своя обратная сторона. Стоит только начать строить планы, как захочется въехать в это недостроенное здание, чтобы вместе возводить сорванную ранее крышу.