Где валяются поцелуи. Париж

– Читатели развлекают, как и раньше?

– А то, – как можно веселее ответила мать и про себя добавила: «Знаешь, дочь, теперь у меня новое развлечение: я выезжаю на кольцевую, гоню по ней, и жалею себя, и пытаюсь ненавидеть его, и плачу, плачу, плачу. Слезы текут так быстро, что включаю дворники, чтобы убрать слезы, а они все текут, текут, текут».

* * *

– Насчет белого я пошутила. Если мы выпьем, то точно никуда не поедем. Давай откроем его, как только окажемся в Париже?

– Какой трезвый расчет, – поставил бутылку обратно на стол Павел.

– Вовсе нет. Иногда хочется рвануть во все тяжкие.

– В чем проблема?

– Легкости не хватает.

– Я знаю, что мешает людям. Мешает научно-технический прогресс.

– Вы считаете?

– Я постоянно считаю. Каждая техническая единица переделывает окружающий мир под себя. Она создает себе комфорт. Нам кажется, что это мы создаем их, нет – они нас создают. Вещи перекраивают действительность, они сильнее нас. И бессмертны, в отличие от нас. Возможно, исчезновение какого-то человека повлияло на стройный ход нашей жизни.

– Повлияло, – произнесла тихо Фортуна.

– Представьте, – не заметил изменения цвета ее лица Павел, увлекшись темой, – что счастье ваше – это хомячки, которых вы окружили заботой, условиями и вниманием. Живут в центе в квартире с удобствами или в загородном доме, даже работа у них по душе, и семья, и дети. Но они все равно дохнут, какого-то звена не хватает. Что же такое, куда уходит счастье? Вы никак не можете понять, отчего.

– От разочарования. Всякое душевное вянет от разочарования, – взяла себя в руки Фортуна и вернулась в прежнее расположение духа.

– Ну да. А как не дать ему завянуть? Надо создавать новую систему ценностей. Новые системные подходы… – не успел Павел поставить точку, так как хотел добавить что-то еще, но не нашел подходящего слова. Его выручила Фортуна:

– Подъезды, бесплатные парковки и детские площадки…

– …вокзалы, аэропорты и космодромы, – подхватил идею Фортуны Павел.

– Для хомячков? Они же не умеют летать.

– Хорошо, давайте возьмем бабочек.

– Давайте лучше поймаем.

– Вы про каких бабочек?

– Я говорю про внутренних бабочек. За счастье отвечают внутренние бабочки, – взяла Фортуна в руки чашку двумя руками, давая понять Павлу, что кофе остыл.

– За женское счастье? Я думал, тараканы… в голове.

– Вообще-то я, как и все женщины, не люблю насекомых, хотя именно бабочки и тараканы решают многое в нашей жизни.

– Все мы зависим от внутренних бабочек, – поставил на огонь очередной чайник Павел.

– Мои бабочки боятся ваших тараканов.

– Вот и я говорю. Кто-то спугнул стаю ваших внутренних бабочек.

– Может быть, они у меня перелетные, – кивнула Фортуна головой в знак благодарности за понимание.

– Перелетные внутренние бабочки? Забавно.

– В общем, в жизни женщины между бабочками и тараканами должен быть баланс.

– А у вас он оказался нарушен.

– Именно поэтому я оказалась в вашей машине.

– Так что вас толкнуло на такой отчаянный шаг?

– Разочарование. Вы знаете, что такое разочарование?

– Ну, конечно. С кем не бывает, – неожиданно пришла на ум телеграмма от той, что улетела от него в Париж бог знает когда. Настолько давно, что даже лица уже было не разобрать.

– Разочарование – это то состояние, когда бабочки в животе сдохли.

* * *

– Друзья, «Радио на троих» радо приветствовать вас сегодня, как и вчера, как, надеюсь, и завтра. Сегодня суббота и по традиции короткий блиц с одним из ведущих нашего шоу.

– У кого сегодня блиц?

– Все вопросы к Аве, – улыбнулся Планшет.

– Ава готова? – посмотрел на нее Селфи.

– Да.

– Поехали! Ты умеешь хранить тайны?

– Мне негде. Голова забита мечтами.

– О чем ты мечтаешь?

– Иногда хотелось стать птицей, улететь к морю, свить там гнездо, встречать рассветы, провожать закаты, ловить рыбу, растить птенцов… Парить словно чайка буквой «V»-викторией или просто галочкой, помечтала и хватит.

– Тебе нравятся фильмы ужасов?

– Да.

– И какой был последний?

– Незнакомый мужчина прикоснулся к моей руке..

– Это было приятное знакомство?

– Это было приятное незнакомство. Самое приятное в этом, что не пришлось ничего городить. Просто короткое замыкание, и жизнь пошла дальше.

– Ты могла бы оставить у него свои перчатки?