Где вера и любовь не продаются. Мемуары генерала Беляева

У Татьяны был свой любимец: рябой и некрасивый Мелик Адамов, тоже прапорщик Эриванского полка. Кстати и некстати он сыпал шутками и прибаутками, которые всегда встречали одобрение, делал отчаянные прыжки на одной ноге (другая была в гипсе), размахивал крокетным молоточком и потихоньку учил маленького наследника поджуливать, незаметно подкатывая шары.

После операции маленького Ноне уложили в постель подле окошка. А ночью Мелик Адамов умудрился посадить на штору куколку-бебе с такими же голубыми глазами и со следами пуха на голове.

– Смотрите, смотрите, Ваше Величество, – докладывал он утром Татьяне и Ольге, – за ночь у Ноне родился ребенок – вылитый пор трет родильницы, а он злобствует, скрежещет на него зубами и все время пытается его уничтожить, только не может встать с постели.

Сходство действительно было поразительное – без смеха невозможно было глядеть на обоих.

Вечером вызвали Татьяну (она обслуживала телефон матери) и сообщили ей в шутливой форме о состоянии больных.

Князь Головани тоже не давал маху. Но он метил повыше. Доктор заметил, что Императрица благосклонно к нему относится, и как-то сказал ей:

– Вот, Ваше Величество, смотрите, какой результат компресса – рана уже заживает (у Головани был раздроблен большой палец руки).

– А наша молодежь с компрессами разъезжает по театрам.

– Ну, – вставил Головани, – был бы и я молод, разве вы удержали бы меня вашими компрессами?

– Сколько же вам лет?

– Сорок, Ваше Величество, уже за сорок перевалило!

– Но, князь, ведь и я иногда смотрюсь в зеркало!

– Зачем, Ваше Величество? – прогремел веселый кавказец. – Не верьте зеркалам, верьте нам, мужчинам!

Кроме офицеров, в лазарете лежало еще 12 тяжелораненых солдат. Помню одного из них – это был хохол, красавец с синими глазами, чернобровый, кровь с молоком. У него также были раздроблены кости пятки, и после длительной операции он с трудом приходил в себя.

Ольга Николаевна стояла, опираясь на перильца его кровати, и с участием смотрела в лицо раненого. Неожиданно в его глазах мелькнул луч сознания. Он впился в нее глазами.

– Эх, касаточка ты моя! – простонал он. – Красавица ты моя!.. Сколько же я перепортил вашей сестры! Бедовый я был!..

К стыду нашему, среди интеллигенции немало было людей, которые не могли отдать себе отчета в трудах Государыни и Ее дочерей, которые тратили все свое время и все свои силы на лечение людей, чуждых им по среде и по воспитанию. Был один доктор со сложным переломом в локте, который все время заговаривал со мною о придворных интригах:

– Распутин, вы не знаете, кто такой Распутин?..

При следующем посещении отца я узнал от него все, что только было и что так невыгодно для императрицы старался мне внушить этот доктор. К счастью, он скоро закончил свое лечение и уехал на поправку. Другой был капитан Гаскевич, глубоко возмущавшийся неудачным лечением его ноги. В конце концов, Императрица перевела его в Ортопедический госпиталь по соседству, где ему спасли ногу. А молоденькая его жена, которая день и ночь хлопотала о муже, осталась на все время его болезни в колоннаде Большого дворца с женами и матерями других раненых офицеров.

По окончании перевязок все выходили на крыльцо провожать Императрицу и княжон. В нескольких шагах от госпиталя через дорогу проходил желоб, и при переезде через него автомобиль слегка встряхивало. По установившейся традиции Татьяна пользовалась этим толчком, чтоб обернуться и еще раз кивнуть провожавшим, которые отвечали ей поклоном, причем Мелик Адамов, стоявший позади Ноне, неизменно пригибал его голову рукой.

По праздникам и во дни именин и рождений кого-либо из Царской семьи в автомобиле приезжали все дети. Они всегда просились провести с нами свой день.

– Ваше Высочество, что же вам подарили сегодня? – спрашивала Величковская Анастасию, которая застенчиво прятала под рукав тоненькие платиновые обручики. – А, уже вижу! Это подарила вам мама?

– И папа, и мама!.. Из старых маминых вещей…

Милая девочка, краснея, старается спрятать ожерелье, которое блестит на ее беленькой шейке.

– А это?

– То же самое! Из старых маминых вещей…

Мария Николаевна уже не девочка. Полненькая и пышноволосая, она застенчиво стоит в стороне, временами поднимая свои большие глаза, окаймленные густыми ресницами. По-видимому, она стыдится себя самой, ей кажется, что все замечают, что она уже взрослая… Маленький Наследник иногда приезжает на своем крошечном автомобиле вместе с Деревянкой. Однажды он влетел обиженный и прямо подскочил к Ольге:

– Почему вы меня не подождали?

– Я же говорила тебе, что мы выезжаем ровно в десять.

– Но ведь ты видела, как я бежал!..

На помощь является неистощимый Мелик Адамов:

– Ваше Величество, пойдемте петь! Слушайте:

Вот лягушка по дорожке
Скачет, вытянувши ножки —
Ква-ква-ква-ква…

У маленького Наследника уже высохли слезы. Его губки шевелятся, и он тихо повторяет: «Ква-ква-ква-ква!».

– А теперь пойдемте приготовлять крокет!