Где же ты, счастье…

— Хорошо, — ответила Марта и скрылась на кухне.

Вскоре прибыла скорая помощь, Валентине сделали укол, и ей стало немного легче. Дмитрий Федорович не отходил от нее часами, следил за каждым движением, дыханием, а как только она пыталась заговорить, наклонялся над ней и прислушивался. Кроме высокой температуры женщину ничто больше не беспокоило. Кружка с отваром, которую принесла Марта, стояла на ночном столике, стул был по-прежнему придвинут к изголовью кровати. Дмитрий время от времени брал кружку и поил Валентину отваром. Вечером Марта вошла в комнату.

— Дмитрий Федорович, спуститесь в столовую. Ужин готов. Вы сегодня ничего не ели.

— Да, да, сейчас. Нужно что-нибудь принести Валентине.

— Ей достаточно отвара. Сейчас она должна поголодать.

Посмотрев на хозяина, она подумала: «Как же ты заботишься о ней. А она такая же домработница… Когда я вижу ее, мою душу выворачивает наизнанку».

— Валя, я пойду поужинаю, ты не скучай. Я скоро вернусь.

Валентина посмотрела на него. В ее глазах он увидел страдание и боль. Она кивнула в знак согласия.

Прошло два дня. Валентина переносила болезнь мужественно; когда становилось легче, вставала, бродила по комнате и уверяла себя, что уже почти здорова. У нее было единственное и очень острое желание поскорее уехать домой. Дмитрий Федорович проводил с ней все дни. Казалось, женщина была рада болезни, будто бы не хотела выздоравливать. Он кормил ее с ложечки овсяной кашей. Отдыхая, Валентина разглядывала его лицо с улыбкой, чего раньше никогда не могла себе позволить. В итоге она говорила: «Ну хватит, не хочу больше».

Марта издали тайком наблюдала в щелочку приоткрытой двери, ловила каждое слово, произнесенное Дмитрием.

Вскоре Валентина решила, что чувствует себя вполне бодро, и спросила хозяина:

— Когда мы уедем?

— Хоть завтра. Я жду, когда ты сможешь встать с кровати и почувствуешь, что здорова.

— Я здорова. И хочу домой.

— Погода уже летная. Закажу билеты на завтра.

Она с благодарностью посмотрела на него и думала: «Я соберу все силы, но не покажу ему, что мне невыносимо больно».

Дмитрий Федорович пожелал своей подопечной спокойной ночи, выключил свет и вышел из спальни. Увидев, что Марта еще в столовой убирает со стола посуду, решил заглянуть к ней.

— Что-то ты сегодня поздно. А я хочу выпить чаю.

— Молодожены только что поужинали. А чай я сейчас подам.

Она молча, не поднимая взгляда, заварила свежий чай и поставила перед ним чашку с блюдцем. Дмитрий Федорович видел перемены в настроении Марты и не упустил возможность спросить:

— Марта, у тебя все в порядке? Я никогда тебя не видел такой. Со свадьбы ты ушла раньше всех, ходишь по дому сама не своя.

— Вы заметили? Слава Богу. А я подумала, что в упор меня не видите.

— В чем дело?

— Да, я не своя. Была своя, а стала не своя, — она опустилась на стул и пристально посмотрела на него. — Я знала, что буду несчастна. Но все это время даже страдания были мне дороги. Они служили доказательством моей беспредельной любви. И только вашему сердцу я могу открыть свои муки, в этих муках я черпаю силы, чтобы переносить новые страдания. Вы не отталкивали меня, а жалели. Выслушайте меня и пожалейте снова, помогите мне.

Она бросилась к его ногам, сжала его руки в своих. Но он резко отстранился.

— Встань! Марта, встань, не унижайся. Ты сошла с ума.

— Да, сошла… — поднимаясь с колен, сказала она. — С молодых лет я любила вас, ждала, а вы предпочитали других женщин. Да, я зашла слишком далеко, но это все из-за вас. В те годы я могла бы привязать вас к себе, и вы забыли бы свою любовь. Каким образом я сделала бы это, неважно. Ваша мать, царствие ей небесное, многому научила меня, и никто об этом не знал. Все свои молодые годы я ждала вашего внимания, но, думала, не буду причинять вам огорчений, ведь я страдаю от них даже сильнее вас. Для меня видеть вас было глотком свежего воздуха. И я дышала от каждого вашего визита сюда до следующего раза.

— Марта, прошло столько лет… Ты всегда была не только домработницей, но другом дома, вынянчила мою дочь Зорину, которую любила с тех пор, как она появилась в этом доме. А ошибки молодости бывают у всех.

— Ошибки… Конечно, ошибки… Я была одной из ваших ошибок, и ребенок мой был ошибкой. А могла бы вырастить своего, родного… Да, я грешила, а разве есть безгрешные? Только у одних грешки маленькие, Бог прощает их, а у других проступки настолько серьезны, что никогда не удастся замолить их, нет им прощения. Вот и я живу с этими грехами, мучаюсь.

Марта медленно поплелась на кухню, перед дверью оглянулась и сказала:

— А Валентине не забывайте давать мою настойку. Иначе худо ей будет.

Дмитрий Федорович задумался, опустив голову, отправился в спальню Валентины. Приоткрыв дверь, прислушался. Убедился, что женщина спит, и только тогда вернулся к себе в комнату, но еще долго не мог уснуть.

Глава 32