Gears of War #5. “Глыба”

Адам уставился на узкую полоску земли, усыпанной гравием, видневшейся сквозь обломки. Почувствовав, как его руку обдувает прохладный ветер, он понял, что, как минимум, какая-то часть его руки не лежит под завалами. Может, кто-нибудь заметит, как он ею шевелит.

“Кто заметит? Тут же нет никого. Пришёл твой черёд умирать”.

Но затем раздался хруст гравия под чьими-то ботинками. К нему приближались одна или две пары ног. Может, даже три, но явно больше одной. Маркус всё же нашёл его. Вытянув руку как можно выше, Адам попытался закричать.

— «Ну, пиздец… Прескотт с катушек слетит от злости», — сказал кто-то. Профессор не узнал этот голос, но это точно был не Маркус, и не кто-то из его отряда. — «Он мёртв?»

— «Не думаю, сэр. Вон, смотрите, шевелится».

— «Ну, тогда быстрее его оттуда доставай. Йерге, найди его барахло. У него где-то тут портфель лежал. Как найдёшь, обыщи дом».

— «Так он же горит, сэр».

— «Значит, пошевеливайся. Проверь, может удастся попасть в подвал. У него там лаборатория».

— «Я вызвал эвакуационный вертолёт».

— «Будем надеяться, он доживёт до его прилёта».

Адам так и не понял, кто же это был. Впрочем, особого значения это и не имело, если эти люди собирались его вытащить. Обломки понемногу переставали давить на его спину. Профессор попытался хоть слово произнести, но каждый вдох отзывался в его теле невыносимой болью. Затем кто-то подхватил его, и профессор наконец-то увидел небо с клубами дыма. Какой-то человек в чёрной как смоль униформе наклонился над ним, нахмурившись. У профессора всё это просто в голове не укладывалось. Может, он и впрямь уже мёртв, а загробная жизнь именно так и выглядит?

— «Так, не пытайтесь разговаривать, профессор», — сказал этот человек. Голова Адама закатилась набок, и он чуть не ткнулся носом в чёрные ботинки мужчины, начищенные до блеска. Простой солдат такие носить бы не стал. Шум подлетавшего вертолёта становился всё громче. — «Так, “Ворон” прибыл. Всё с вами хорошо будет».

“Маркус!” — Адаму показалось, что он вслух позвал сына, но это всё это было лишь у него в голове. — “Маркус, жив ли ты?”

Вдруг что-то глубоко вонзилось в тыльную сторону его ладони. Адам дёрнулся от неожиданности, но затем боль, солнечный свет и вонь горевшего авиационного топлива растворились в темноте блаженного забытья.

ВЕРТОЛЁТ “КВ-ВОСЕМЬ-НОЛЬ”, ПОДЛЕТАЯ К МОСТУ КАНЦЕЛЯРСКОГО СУДА.

У Хоффмана это уже была далеко не первая травма головы, да и явно не последняя. Прижав руками к телу лазер наведения “Молота”, он пытался понять, то ли у него сотрясение, то ли просто шоковое состояние после боя. Геттнер на всех парах неслась к мосту Канцелярского суда, но по прямой туда долететь не вышло из-за огромного числа риверов в воздухе. Её командир экипажа по имени Барбер сидел за боковым пулемётом, беспрестанно выпуская очередь за очередью.

— «Извините за неудобства, полковник», — сказала Геттнер. Вертолёт всё время бросало из стороны в сторону, и Хоффману даже показалось, что его впервые в жизни стошнит в воздухе. — «Стрелок у нас всего один на борту, а риверы со всех, мать их, сторон лезут. Стараюсь лететь так, чтобы они на нас с тыла не зашли».

Хоффман, прищурившись, попытался разглядеть время на часах. Они уже потеряли двадцать или тридцать минут. Хотя, возможно, это ни на что и не повлияет. Может, ему ещё удастся вовремя доставить “Молот” к мосту, а с Маркусом он уже потом разберётся, как мужик с мужиком, не взирая на погоны, после чего сразу обо всём этом забудет.

“Херня это всё собачья, не забудешь ты о таком. И дело тут даже не в неверной расстановке приоритетов. Он прекрасно знал, что стоит на кону, просто окончательно уже слетел с катушек. Что ж, даже с лучшими из нас такое случается. Ну давай же, Геттнер, быстрее. Жми, блядь, педаль в пол. Мне нужно туда попасть”.

Хоффман нажал кнопку передачи на своём наушнике. Вертолёт шумел куда сильнее обычного, и полковник надеялся, что экипаж в последнее время не пропускал техосмотр.

— «Да всё нормально, майор», — ответил он по рации.

Аня тащила по палубе пассажирского отсека очередную пулемётную ленту весом двадцать килограмм для Барбера, находясь на пределе сил.

“Это я должен заниматься таким”, — подумал Хоффман. Пошатывающейся походкой Аня направилась обратно к своему сиденью, с трудом шагая по накренённой палубе на этих дурацких высоких каблуках. — “За каким хреном мы заставляем женщин из офицерского состава носить их?!”

Аня наклонилась над ним.