Гея: Альманах научной фантастики

В майские дни 1987 года Москва принимала участников и гостей VII конгресса международной организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». На этом представительном форуме нашлось место и для писателей-фантастов. Тема «круглого стола», который мне выпала честь вести, была обозначена так: «Научная фантастика и ядерная реальность». И закономерно во всех выступлениях прозвучала мысль об активизации роли современного научно-фантастического кино. Дискуссию подстегнуло и то обстоятельство, что в день открытия конгресса по советскому телевидению прошла премьера картины «На следующий день», а в заключительный день работы конгресса организаторы устроили показ и обсуждение советского фильма «Письма мертвого человека».

Надо было видеть лица врачей, услышать их выступления, их вопросы присутствовавшим там же, на конгрессе, режиссеру Константину Лопушанскому и автору сценария Вячеславу Рыбакову! Люди, приехавшие в Москву по архисерьезному, предельно конкретному делу — выработать профессиональные, медицинские рецепты выживания человечества, обращались к кинематографистам, к фантастам — как к коллегам. Вместе делающим одно общее дело.

Геннадий Прашкевич Великий Краббен

Залив Доброе Начало вдается в северо-западный берег острова Итуруп, между мысом Кабара и мысом Большой Нос, расположенным в 10,4 мили к NNO от мыса Кабара. Берега залива высокие, за исключением низкой и песчаной северной части восточного берега.

Речка Тихая впадает в восточную часть залива в 9,3 мили к NNO от мыса Кабара. Речка Тихая — мелководная и извилистая, долина ее поросла луговыми травами и кустарниками. В полную воду устье речки доступно для малых судов.

Лоция Охотского моря

Тетрадь первая Доброе начало

Богодул с техническим именем. Сказкин как философ. От Бубенчиково до Симоносеки. Опасности, не учтенные лоцией. По канаве и к кассе. Новоявленный врачеватель. Сирота Агафон. Вечерние беседы на острове. «Эй, организмы! Рыба!»

В морском деле слово «верп» обозначает вспомогательный якорь. Тот самый якорь, который завозят на шлюпке с кормы судна для стягивания его с мели или для перетягивания на другое место. Не знаю, чем руководствовался отец Сказкина, выбирая сыну такое имя, единственное, что его оправдывает, это то, что в год рождения Верпа по улицам наших городов разгуливали Рутений с Алтаем, Дуб с Алгебриной, Каир с Гвоздикой, а при желании можно было познакомиться с девушкой Гипотенузой или с капризной Ревдитой, что расшифровывалось как «революционное дитя». Так что Верп Иванович Сказкин, богодул с техническим именем, влип еще не в самую худшую историю. Подумаешь, считал он, Верп так Верп. Все же не Дизель и не Гасп. И вообще главное — это иметь характер, а с характером ему повезло.

Каждое утро мой Верп, мой Верп Иванович Сказкин, бывший алкоголик, бывший бытовой пьяница, бывший боцман балкера «Азов», бывший матрос портового буксира типа «Жук», бывший кладовщик магазина № 17 (того, что в селе Бубенчиково, где мальчишки звали Сказкина дядей Якорем), бывший плотник «Горремстроя» (Южно-Сахалинск), бывший конюх леспромхоза «Муравьевский», бывший ночной вахтер крупного научно-исследовательского института (Новоалександровск), наконец, бывший интеллигент («в третьем колене» — добавлял он сам не без гордости), а ныне единственный рабочий полевого геологического отряда, проходящего в отчетах как Пятый Курильский, — каждое утро он будил меня одним и тем же расстраивающим меня словосочетанием:

— Почты нет!

А ее и не могло быть. В принципе.

Случайное судно, понятно, могло явиться из тумана, но для того, чтобы на борту этого судна оказалось письмо для Верпа Ивановича или, что предпочтительнее, для меня, Тимофея Лужина, младшего научного сотрудника СахКНИИ, должно было случиться достаточно многое: во-первых, кто-то должен был знать, что именно это судно и именно в это время выйдет с тихоокеанской стороны к берегам острова Итуруп, во-вторых, кто-то должен был знать, что именно в это время Верп Иванович Сказкин, крабом приложив ладонь к морщинистому лбу, выйдет на плоский берег залива Доброе Начало, и, в-третьих, кто-то такое письмо должен был написать!

Не умножайте сущностей, говорил великий Оккам.