Гея: Альманах научной фантастики

Возвращаясь, дядя Гоша ставил на пол баночку консервированной сайры. Этим он поддерживал пса, жившего у него под кличкой Индус. Сказкину и Веселову дядя Гоша говорил так: «Псам, как шпионам, необходим фосфор. И заметьте, я хоть и беру консервы на комбинате, но именно беру, а не похищаю. Другой бы попер с комбината красную икру или рыбу, а я беру сайру, всего одну баночку, для Индуса, бланшированную, но нестандартную, ту, что все равно бы пошла в брак».

И Сказкин и Веселов охотно поели бы нестандартной сайры, даже небланшированной, но дядя Гоша, будучи навеселе, их терзаний не замечал. В наше время чтоб голодали!.. Он терпеливо ждал, когда Индус вылижет банку, а потом гасил свечу: «Зачем потолок коптить? Потолок не рыба».

Все ложились.

Сказкин иногда проверял, не осталось ли чего в баночке у Индуса, но пес хорошо справлялся. А на робкие намеки, что псу фосфора не хватает, что надо бы для него прихватывать две баночки, дядя Гоша гордо пояснял: «Одна баночка — это одна баночка, а две баночки — это две баночки. Надо понимать разницу».

Дом у дяди Гоши был чист, как его совесть, и гол.

Сказкин и Веселов, организмы, как известно, белковые, слабели на глазах. Индус стал относиться к ним без уважения. У Веселова он отобрал и унес куда-то в пургу рукавицы, пришлось Сказкину свои рукавицы пришить к рукавам, как работать без них в таком климате?

В горисполком Сказкин и Веселов тоже давно не заглядывали — они задолжали и там; знакомых в городе не имелось; пурга не стихала — назревала катастрофа.

Но в тот день, когда Сказкин твердо решил побороть свою гордость и отобрать у пса баночку сайры, в холодных сенцах раздался слабый вскрик.

Держась руками за стенку, Сказкин немедленно бросился на помощь товарищу.

В сенцах, на дощатой, плохо проконопаченной стене, под старой замазученной мужской рубашкой висел на гвозде самый настоящий окорок пуда на полтора. С одной стороны он был плоский, темный, с другой стороны выпуклый и походил на большую мандолину.

Окорок вкусно пах.

Позвав Индуса, как свидетеля, Сказкин и Веселов долго смотрели на окорок.

Потом был принесен нож, то ли Сказкиным, то ли Индусом, и каждый получил по большому куску окорока. Индус тоже. «Хватит тебе питаться одним фосфором, — заметил Сказкин. — Ты не шпион, а пес, можно сказать, друг человека». А оробевшему интеллигенту Гене Веселову Сказкин веско заметил: «Получим деньги, за все рассчитаемся».

А пурга набирала силу. Город занесло под третий этаж. Очень скоро Сказкин, Веселов и Индус привыкли к окороку. А поскольку дядя Гоша, тоже набирая силу, появлялся дома все позже и позже, Сказкин рискнул перейти на бульоны. «Горячее, — строго пояснял он, двигая белесыми бровками, — горячее, оно полезно».

Иногда он добавлял: «В меру».

Кастрюльку с бульоном Сказкин прятал под кроватью дяди Гоши. Если ночью хотелось пить, терпели. Опять же и экономия. Оба повеселели, и Веселов, и Сказкин. Индус с ними подружился.

Однако всему приходит конец.

Как ни привыкли Сказкин и смирившийся с содеянным Веселов к окороку, толщина его (это наблюдалось визуально) неуклонно таяла. Теперь окорок и впрямь напоминал мандолину — по пустотелости.

И настал день, пурга кончилась.

Выкатилось из-за треугольной сопки ржавое ледяное солнце, празднично осветило воскресший мир. Дядя Гоша явился домой не ночью, как всегда, а засветло. Он добродушно улыбался:

«Живем, мужики! У меня где-то есть окорок. Мы его сейчас почнем».

Слова дяди Гоши повергли всех в оцепенение. Даже Индус привстал и виновато отвернулся.

Первым в сенцы двинулся хозяин, но на пороге, чуть не сбив с ног, его обошли Индус и Сказкин.

Зная инфернальный характер пса, Верп Иванович, как бы не выдержав веса окорока, обронил на пол эту пустотелую штуку, а Индус (они теперь крепко были повязаны) подхватил окорок и бросился в бесконечные заснеженные огороды, залитые кровавым с пересыпа солнцем.

Взбешенный дядя Гоша выскочил на крыльцо с ружьем.

— Убью! Корейцам отдам! Сниму шкуру! — кричал он Индусу.

Он и впрямь передернул затвор, но ружье у него вырвал Сказкин.

«Это он молодец, это он вовремя, — подумал обомлевший от всего происходящего Веселов. — И пса спасет, и честь упасет нашу».

Но к крайнему изумлению Гены Веселова, Сказкин, вскинув ружье, прицелился прямо в пса.

— Что ты делаешь? — завопил Веселов, толкая Сказкина под руку.

Только тогда, голосом, полным раскаяния, Верп Иванович шепнул: «А что, если пес расколется?»…К утру и луна исчезла.

Она не спряталась за гребень кальдеры, ее не закрыли облака или туман, просто была и вот уже нет ее, растворилась, как в кислоте. Зато над вершинами острых скал, над таинственными пропастями кальдеры угрюмо и тускло засветились курильские огни. Как елочные шары, поблескивали они в наэлектризованном воздухе.

«Прощелыга! — тосковал я по Сказкину. — Фал обменял на гречку!»

Недоступным казался мне крошечный домик сироты Агафона. На печке, сооруженной из разрубленной металлической бочки, пекутся лепешки, пахнет свежезаваренным чаем; на столике, как маяк-бипер, икает «Селга».

А тут?