Гелий-3

Тянувшееся за транспортником голубое пламя погасло, будто его задули, и его сменило другое, из сопел пульсационных двигателей, пронизанное кольцами плазмы — два спаренных аппарата поднимались все выше. Только теперь появился обратный отсчет, небо над камерой потемнело, чей-то голос объявил: «Есть стратосфера», — и на его фоне раздалось несколько полных энтузиазма возгласов. После ряда трескучих команд корабль отделился от хребта транспортника, выпустив облако голубоватого тумана; какое-то время был виден его уменьшающийся силуэт с большой надписью «ОрбитЛайнс» наискось на плоскостях, отсчет дошел до нуля, раздалось громкое: «Зажигание!», и из сопел выстрелило впечатляющее пламя, растянувшись на несколько сотен метров. Транспортник круто пошел вниз, камера на его хребте несколько раз поймала картинку превратившегося в маленькую искорку на конце белой дымной струи корабля, а потом осталось только изображение изнутри кабины, где лежали в обтекаемых креслах люди в комбинезонах, которых слегка бросало из стороны в сторону.

И так минута за минутой.

Честно говоря, если бы там не лежали его знакомые и товарищи, а самому ему не предстояло оказаться в такой же кабине через неделю с небольшим, он предпочел бы наблюдать все это на экране над барной стойкой. Вид с обзорной террасы придавал событию драматизм и подчеркивал личное в нем участие, но это никак не меняло того факта, что передача тянулась до бесконечности, становясь невыносимо скучной.

Однако они сидели в пластиковых креслах и смотрели, задрав голову, на экран. Все не раз слышали, что то, что они сейчас видят, до безумия опасно и должно быть запрещено. Им вбивали в голову, что картинка на экране может в любой момент исчезнуть, сменившись белым шумом, а корабль в долю секунды может превратиться в огненную звезду в небе. На данный момент в рамках космического туризма погибло около десяти человек, но каждый такой случай становился поводом для гигантского скандала, хотя в авиакатастрофах ежегодно гибли сотни людей, а от терактов тысячи.

Но здесь ничего страшного не происходило.

В какой-то момент пилот четко и ясно произнес:

— Мы на орбите. Повторяю. «Айтра» на орбите, все системы в норме, начинаем маневр Гомана на орбиту «Стар Резорт».

Норберт кричал и аплодировал вместе с остальными, а потом они отправились в бар.

Все на космодроме было стилизовано на подчеркнуто космический лад, но атмосфера нисколько не походила на стерильную благоговейную обстановку, царившую в национальных космических агентствах. Скорее это была атмосфера времен расцвета пилотируемой программы семидесятых годов прошлого века, времен отчаянных молодых астронавтов, которые гоняли на своих «шеви-корветах» в летных куртках и противосолнечных очках, устраивали безумные гулянки на Какао-Бич, где царили сигары, ром и девушки в бикини, а в не подвергнутых цензуре исторических фильмах можно было увидеть сотрудников центра управления с трубками и сигаретами в зубах.

Кстати, Норберт видел в ангаре три таких «корвета», тщательно отреставрированных, с водородными двигателями, и у него возникли серьезные подозрения, не носится ли на них иногда кто-нибудь по взлетной полосе.

Команда «Айтры», находившаяся сейчас на орбите, тоже устроила попойку в здешнем баре за два дня до старта, чтобы успеть прийти в себя. Хоть все и происходило под крышей, было ясно, что провинция Гоби-Алтай — далеко не Флорида.

На этот раз они праздновали выход на орбиту и ждали завершения операции. Процесс стыковки со станцией занимал семь часов. «Айтра» должна была выйти на ту же орбиту, что и отель, с точностью до одного метра, и развернуться, после чего слегка затормозить, чтобы уравнять относительные скорости. Оба объекта должны были осторожно сблизиться, а затем коснуться друг друга стыковочными модулями, все это время двигаясь со скоростью около восьми километров в секунду и каждые сорок пять минут совершая виток вокруг Земли. Все это требовало времени, расчетов и железных нервов. Норберт прекрасно это знал, поскольку постоянно смотрел симуляции, фильмы и лекции на любую связанную с космосом тему. Это тоже была часть тренировки. Виртуально он уже побывал на орбите, в космическом корабле и на Луне столько раз, что ему самому было интересно, заметит ли он хоть какую-то разницу.

Они могли ждать стыковки в баре, а те — в кабине, глядя в иллюминаторы на попеременно погруженную в ночь или голубую, окутанную лучами солнца Землю. Вероятно, картина была незабываемой и вряд ли могла наскучить, но семь часов? Даже если ты при этом семь раз видел восход солнца?

Норберт снова начал клеить пластыри и носил с собой аэрозоль с успокоительным, благодаря чему мог хотя бы заснуть. Он сам не знал, что чувствует — волнение или страх. Сейчас он пользовался всеми благами: ванной, нормальной кроватью с постелью, баром и рестораном, но через несколько дней ему предстояло оказаться далеко от дома, и невозможно было предугадать, когда он снова сможет нормально сесть на унитаз или выпить из стакана. Дракон паранойи полагал, что, скорее всего, никогда.