Гелимадоэ

— Успокойся, я не сержусь, право, не сержусь. Выбрось это из головы, — мягко увещевала она меня. — Я расстроена совсем по другой причине.

Теперь уж я непременно захотел узнать, что ее так огорчило. Поскольку я продолжал настаивать, она отослала меня домой.

— Если не хочется домой, иди к Марии или к Гелене. Поговори с ними. Пойми, я сейчас хочу побыть одна.

Она прикрыла глаза рукой. Что-то и вправду мучило ее.

Я сделал несколько шагов, но потом опять остановился. По каким-то подсознательным мотивам мне было очень тяжело покидать сегодня Дору. Я сорвал с одной яблони скрученный листик. Внутри него оказалась извивающаяся зеленая гусеница. Я бросил ее на землю и раздавил. С упреком оглянулся на Дору, наши глаза встретились. Наверное, она поняла мою печаль, а может, ей и самой неприятно было таким образом меня прогонять. Она ласково поманила меня пальцем. В мгновение ока я очутился возле нее.

— Ну что ж, — сказала она слабым, прерывающимся голосом и несколько раз повторила. — Ну что ж! — Положила обе руки мне на плечи, заглянула в лицо. Почудилось мне или на самом деле в глазах ее заблестела влага? Меня это взволновало до глубины души. Дора разгладила мне волосы ото лба на обе стороны, точно хотела разделить на пробор. Помолчала.

— У вас какая-нибудь неприятность? — с сочувствием спросил я. — Кто-нибудь огорчил вас или обидел? Как рад был бы я чем-нибудь вас утешить! Да не знаю, чем.

— Нет, никаких неприятностей не произошло, никто ничего худого мне не сделал, — быстро проговорила она с какой-то болезненной улыбкой. — Правда, правда. А ты славный мальчуган. Очень славный. Я не всегда обращалась с тобой так, как ты того заслуживал. Думаю, частенько обижала. Прости меня, пожалуйста.

— Барышня Дора, — бормотал я, — барышня Дора… — Я хотел сказать, что слова ее отдаются во мне печалью, а похвала звучит так, будто она прощается со мной. Но Дора не дала мне договорить. Взяла за плечи, круто повернула к себе спиной.

— Ну, а теперь ступай, — ласково промолвила она. — Слышишь? Ступай же. — И легонько подтолкнула вперед.

Я неохотно подчинился. На языке у меня вертелось множество невысказанных вопросов. Почему она так странно вела себя? Откуда такой не свойственный ей ласковый, материнский тон? У меня защемило сердце. Я присел на порог Ганзелинова дома, где еще так недавно радовался предстоящему вечернему киносеансу. Дора садом спускалась к Безовке. Мне были видны ее голова, плечи, на которых лежал соскользнувший с головы красный платок, затем лишь только грива ее черных волос — и все. Она ни разу не обернулась.

Мимо прошла Лида, пытливо заглянула мне в лицо. Я с трудом попытался изобразить беспечную улыбку. Прикусил губу, чтобы превозмочь волнение. Почему вдруг овладела мной такая тоска? Может, это было предчувствие?

ПОБЕГ ЛЮБОВНИКОВ