Гемини

Броган наверняка взбесился, узнав, кто такой Младший. Генри отказал Веррису, но Веррис все равно его достал. И не просто достал – Клэй вырастил Младшего для «Гемини», буквально вывел его для этой цели. Если кто и слишком хорош, то это – Младший. Уж точно слишком хорош, чтобы тянуть лямку в РУМО и прочих вшивых конторах.

– Значит, это произошло не по ошибке? – Младший оперся кулаками на крышку стола и наклонился вперед. – Не то чтобы ты кому-то заделал ребенка, а потом пошел на попятный и взял меня к себе? Нет, ты все решил заранее. Ты поручил ученому сделать человека из другого человека.

– Все не так, как ты…

– Нет, так! – Парень выпрямился, глянул на себя, приложив растопыренные пальцы к груди и животу, словно сомневался в собственной реальности. – И почему из всех стрелков в мире ты послал к нему именно меня?

– Потому что он – твой черный фантом. Ты должен был сам с ним разобраться.

Младший сузил глаза.

– Может, мой черный фантом – это ты?

Черт! Желудок Верриса скрутило узлом.

– Ты лгал мне, что родители подбросили меня в пожарную часть. Я тебе верил! Знаешь, каково мне было?

– Это была вынужденная ложь.

– Никто тебя не вынуждал! Ты сам решил сделать это со мной! – Младший замолчал с выражением потерянности и горечи. – Ты хоть понимаешь, как мне сейчас больно?

У Верриса лопнуло терпение.

– Фигня!

Младший разинул рот. Такого оборота пацан не ожидал.

– Ты забываешь, с кем говоришь, Младший! – бросился в атаку Веррис, пока парень не успел опомниться. – Я воевал! Я видел, как у солдат срывает крышу, потому что от них требовали невозможного! Я дал себе клятву, что никогда не допущу, чтобы подобное случилось с моим ребенком. Ни одной твари не позволю вытравить дух и силу из моего сына и отбросить его в сторону, как тряпку. И я сдержал свое слово! С тобой такого никогда не случится – я об этом позаботился. Ибо у тебя есть то, чего никогда не было у Генри Брогана, – любящий, заботливый, реальный отец, который каждый божий день повторяет: «Ты любим!», «Ты мне дорог!». Господи, сын мой, весь смысл был в том, чтобы передать тебе все качества Генри без его недостатков, все его таланты без его страданий! Вот что я сделал!

Узел в желудке Верриса рассасывался по мере того, как выражение на лице Младшего сменялось с обиженного и осуждающего на задумчивое. Клэю всегда удавалось заболтать парня, сгладить острые углы. Слава богу, удалось и на этот раз. Он встал и обошел вокруг стола.

– Иди сюда, – позвал он. Младший подошел, Клэй заключил сына в объятия – как подобает доброму, любящему, реальному отцу, всегда готовому дать совет, поделиться мудростью, успокоить.

– Я люблю тебя, сын, – сказал Веррис, обнимая парня еще крепче. – Не вешай носа.

* * *

Генри и Дэнни ждали на краю затерянного аэродрома в нескольких километрах от учебного центра «Гемини», пока Бэрон попрощается с «Гольфстримом». Последнее «прости» было частью ритуала. Бэрон как-то раз обмолвился, что всегда стремится сохранить добрые отношения с самолетом, на котором летал. «Потому как, если мы снова повстречаемся в ситуации, когда на кону стоит моя жизнь, – сказал Бэрон, – я не хочу, чтобы пилотская кабина меня отторгла».

Генри с улыбкой вежливо покивал. Пилоты – суеверный народ. У каждого есть свой личный ритуал. Даже у Чака Йегера[11] был свой метод привлечения удачи – перед вылетом он всегда спрашивал у наземного персонала пластинку жевательной резинки. Генри не протестовал – лишь бы Бэрон был доволен. (Для надежности он не стал говорить другу о разбитом зеркале в заброшенном доме.)

– Подобно многим моим встречам, эта была мимолетной и приятной, – Бэрон послал «Гольфстриму» воздушный поцелуй. – Спасибо, дорогой. Что бы потом ни случилось, мы оба запомним Будапешт.

Дэнни хихикнула, на Генри же вдруг повеяло холодом – мгновенное, но острое ощущение, от которого побежали мурашки по спине. Мать в таких случаях говорила: «Мураши пробежали по моей могилке». Неспроста это. Может, он тоже на старости лет стал суеверным? Или снова впадает в детство и завтра начнет перешагивать через трещины на асфальте?

– Что дальше? – спросил Бэрон, вернувшись к Генри и Дэнни.

– Во-первых, нельзя торчать на виду, – сказал Генри. – А еще нам нужен наземный транспорт.

– Я уверен, что здесь где-нибудь найдется пикап, – предположил Бэрон. – Аэродромов без пикапов не бывает.

– Когда ты заходил на посадку, я заметил вон там, за деревьями, открытый ангар, – Генри указал на противоположный конец взлетно-посадочной полосы. – Можно в нем окопаться, пока не решили, что делать дальше.

«Удивительно, как я еще не свалился с ног от усталости», – подумал Генри по пути к ангару. Как если бы обнаружил в себе источник энергии, о котором раньше не подозревал. Или просто дожигает адреналин? В любом случае он был рад, что еще держится. Иначе бы свалился и заснул мертвецким сном.

Когда они дошли до ангара, так и случилось.

* * *