Ген подчинения

Наконец мы покончили с двумя блюдами и кое-как выстрадали положенные несколько минут за чаем (да, шеф чай тоже пьет — лакает из блюдечка). После чего Василий Васильевич сказал мне:

— Анна, пойдемте в кабинет.

В кабинете шеф сразу разлегся у себя на столе под лампой и обратился ко мне:

— Ну, рассказывайте, что вы сделали не так.

Я даже не стала спорить с этой формулировкой: если бы я была сама довольна своими действиями, то и ужин бы прошел по-другому.

Усевшись в стоящее напротив стола жесткое кресло, я вкратце обрисовала Василию Васильевичу успешный разговор с Волковым и куда менее успешный — с лавочником Куновым. В завершение добавила:

— Ума не приложу, шеф, почему он вдруг запирается! Я не думаю, что Волков врал, не тот он человек. А если Кунову настолько насолил его собственный работник, что он захотел его подвести под монастырь, то почему было просто не уволить? И потом… — я нащупала еще одно соображение, которое прямо-таки не давало мне покоя. — Он ведь не знал, что речь идет об убийстве! И вообще о преступлении! Я просто сказала, что надо проверить, где Волков был вчера! А Кунов тут же принялся врать. Неужели он как-то к этому причастен? Но ведь их с инженером вроде бы ничего не связывает, кроме Волкова…

— И в самом деле, — проговорил шеф, — это мне кажется очень, очень странным! А еще дело крайне неприятное в том смысле, что оно может подорвать мой профессиональный авторитет!

— Каким образом?

— У меня очень мало нераскрытых дел, — объяснил Мурчалов, — и я стараюсь, чтобы их процент год от года не повышался. А это дело рискует перейти в разряд как раз таких. Хотя твоя история с незадачливым подмастерьем дает мне некоторую надежду.

— Что? — поразилась я. — Но ведь всего один день прошел! Почему вы так быстро опускаете руки? И как с этим связан Волков?

— Дело в природе этого дела, — вздохнул шеф. — Мои первоначальные выводы оказались верны: убийство — действительно дело рук опытного головореза. Он проник на территорию Башни, поднялся по наружным пожарным лестницам, причем его никто не заметил, хотя ему пришлось лезть на четырнадцатый этаж… Впрочем, было темно. Затем он спокойно вскрыл замок — очень профессионально, замок был заново смазан, но следов отмычки эксперты Копылова не нашли — вошел, убил, вышел. Выходя, разбрызгал по пожарной лестнице перцовое масло, чтобы такие, как Пастухов, или неразумные служебные собаки не взяли след. Не оставил следов и уж тем более отпечатков. В таком случае, когда убийство совершил профессионал, да еще без какого-то особенного почерка, его бывает очень трудно найти. К сожалению, в Необходимске немало специалистов такого рода.

Я подавленно молчала. Конечно, на лекциях нам рассказывали о таких делах и о том, почему раскрыть их бывает почти невозможно, но мне всегда казалось, что это относится к кому угодно, только не к шефу.

— Погодите, — сказала я, — но ведь пять лет назад вы взяли наемного убийцу! Дело барона Гляссера!

— Потому что заказчик допустил ошибку, велев наемнику подставить племянницу жертвы, — шеф встопорщил усы: воспоминания о том давнем деле явно доставляли ему удовольствие. — Поэтому я и возлагаю такие надежды на Волкова: если кто-то пытался выставить его виновным, даже запугал Кунова или заплатил, чтобы тот соврал насчет алиби парнишки, это не просто так!

— Вот только, — заметила я, — тогда вы догадались, в чем дело, потому что племянница барона была его наследницей, поэтому логично было смотреть на того, кто наследовал уже после нее. Но Волков никакой не наследник! Может быть, конечно, он вундеркинд, который много вложил в разработки Стряпухина…

— Очень сомневаюсь, — сухо заметил Мурчалов. — Его книга по основам электромеханики была заложена на середине. Едва ли он мог внести весомый вклад. Но это стоит проверить. Продолжайте, прошу прощения, что перебил.

— В общем, — продолжила я, — я не вижу, кому выгодно подставлять Волкова. Разве что он тайный наследник какого-нибудь знатного Сарелийского рода, но что-то я в этом очень сильно сомневаюсь! Скорее уж, им нужно было просто подставить хоть кого-то.

— И вот это очень странно, — покачал головой шеф. — Зачем подставлять «хоть кого-то» при заказном убийстве, которое и так не отследить? Не скажу, что подобные обстоятельства совсем невозможно представить, но пока это кажется мне странным. А странные вещи и нестыковки, Анна, ведут к разгадкам! Так что не отчаивайтесь, завтра мы едем к тому, кто может пролить свет на мотивы наших убийц.

— Они не мои, — буркнула я. — Ваши, если хотите, но никак не мои. А к кому мы едем — к Копылову в отдел?

— Господь с вами, Сергей Игнатьевич мотивами не занимается. Он — энтузиаст конкретики. Нет, мы едем к Никифору Терентьевичу Орехову, сыну нынешней главы Ореховского кумпанства, Татьяны Афанасьевны.

— О! Вы думаете, что он может быть убийцей? Или, точнее, заказчиком?

Мне сложно было представить наследника Ореховых, лезущего на четырнадцатый этаж с бутылочкой перцового масла.

Василий Васильевич усмехнулся.